Двухколесная душа

Мое исполнение заявки на фесте

АУ. Стива достали из льдов он вновь стал маленьким и болезненным говнюком из Бруклина, сыворотка «заснула». Мало кому интересны прошлые отважные достижения, если ты в настоящее время пользы не приносишь никакой. По этому Стиву назначают пенсию, селят в городе, с ним возится Сэм, присматривает Наталья.

В это время Зимнего размораживают, но как-то крайне неудачно, солдат в коме, техникам дают по башке, и, уж не знаю как, при помощи какого чудесного дерьма дух Зимнего разыскивает нарыпучего Стива, который 70 лет спустя снова получает по соплям все в том же закоулке, о чем иронизирует, но не сдается.

Дух Баки-Зимнего вселяется в свежекупленную на пенсию машину Стива, и своевременно, потому что на Стива начинается охота, в его крови все еще имеется вариант спящей сыворотки, который нужен гидре, и нужен щиту. Стив подопытной крысой стать не готов ни для тех, ни для других и категорически не согласен, что достоинство Капитана Америки, это только прокаченная тушка без светлых мозгов.

Кровь Зимнего (или иные жидкости) также способны пробудить сыворотку Кэпа, но это уже на усмотрение автора.

Хочется дружбы, юмора, привязанности, флирта, между тачкой и водителем, возможно небольших страдашек когда спасая Стива машина станет грудой горящего металла, и Сэм оттащит Роджерса уговаривая того, что спасать нечего.

Когда машина разобьется Зимний откроет глаза, и пойдет искать Стива.


А если вместо авто будет мотоцикл?)

1.


Кто же не знает Наталью Романову? Она бывшая русская шпионка, она в команде Мстителей. Она смотрит на Сэма как учительница на новичка в первом классе и поднимает бровь.


— Прикидываешь, чего я стОю? — спрашивает он.


— Пытаюсь понять, зачем ты нужен Фьюри.


— Ему нужен тот, кто воевал и способен хоть краем глаза заглянуть в черепную коробку бывшему суперсолдату.


— У него в штате таких — пруд пруди. И чуть меньше за штатом.


— Значит, нужен тот, кого там нет. В любом случае, ты можешь спросить его самого.


— Так и сделаю, — улыбается она. — Ну что, идем к нашему мальчику?





Шутка получилась – так себе. Но человек, которому почти сто лет, и впрямь выглядит … мальчишкой. Тощенький, невысокий, можно сказать даже хрупкий. Беззащитный? Наташа знает всего несколько человек, чья сила воли и упрямство так же сильны. О Стиве Роджерсе ей известно почти все, точно он кинозвезда, а она его юная фанатка. Досье, полное подробностей и мелочей, на несколько недель стало для нее настольной книгой, но есть вещи, которые Нат не знает. Например, как часто он подскакивает по ночам, встретившись во сне со своим прошлым. Или почему, рассказывая об этом самом прошлом, так мало говорит о человеке, чьи карандашные портреты разбросаны по всему его дому. Он может без конца говорить о Пегги Картер. О Пегги Картер юной, о Пегги Картер, прикованной к постели и живущей там, в их общем прошлом. Но Баки Барнс, похоже, запретная тема.


Наташа трет виски и думает, что Сэма Уилсона ждет весьма интересная встреча. Сама она свое знакомство с Роджерсом хотела бы переиграть заново, уж больно неловким и натянутым был их разговор. Но вот из всей их дальнейшей дружбы она не отдала бы ни одного мгновения.


Они видятся нечасто, Стив прекрасно знает, что эту отважную и забавную девчонку к нему приставили вовсе не за тем, чтобы помочь освоиться в новом для него мире. Нат знает, что он знает. Но их общение стало необходимо обоим. Вне зависимости от ее работы. Вне зависимости от его одиночества. Он, в общем-то, даже понимает руководство « ЩИТа». Быть объектом наблюдения — это ему еще повезло. Не закрыли в лабораторной палате — и то спасибо. Он преподнес команде Фьюри огромный сюрприз — очнувшись от ледяного сна в считанные минуты превратился из великолепного Капитана Америки в… Сопляка. Словечко Баки. После такого финта можно было ожидать жизни под колпаком. Бонусом для присутствующих стало то, что трансформация произошла у всех на глазах. Это вам не явление могучего тела из лучевого саркофага Старка! Но народ в «ЩИТе» подобрался психически уравновешенный, с крепкими нервами. В тот момент только возгласы прозвучали, некоторые даже вполне цензурные. Кто что потом кому высказал, Стив не знал, да и неинтересно ему было. Над этим он не задумывался ни на мгновение. И сейчас вот думал о другом. В частности: «Какого черта?!» Наташа позвонила четверть часа назад со словами: «Скоро будем у тебя. Его зовут Сэм Уилсон».


Психолог, значит? Психологическую поддержку ему пообещали, не объяснив толком, в чем его надо поддержать. Пожив в этом времени, Стив уже знал, что работа психологов здесь очень распространена, поэтому решил пустить данный факт на самотек. Ну, психолог, ну будет вести душещипательные беседы. А, нет — душеспасительные. В глубине души Стив надеялся, что этот Сэм окажется попроще, чем Романова, и возможно ненароком выдаст пару-тройку интересных фактов. Дело в том, что с самой первой встречи он не поверил ни убедительным речам, ни честному взгляду Ника Фьюри, а потому, сделал вид, что как раз-таки поверил. Что, дескать, он, Стивен Роджерс, ветеран и герой войны, интересен спецам сам по себе, особо ценен, как любой гражданин США, попавший в беду. И сыворотка суперсолдата, отчего-то уснувшая в его крови после разморозки, тут совершенно не причем.


А уж трогательный отеческий интерес к его персоне со стороны секретаря Совета Всемирной безопасности и вовсе укрепил его решимость много слушать и мало говорить. Что бы там не думали крутые агенты о бывшем фронтовике, но импульсивность и наивность Стив, похоже, оставил во льдах Антарктики. А вчерашний случай не в счет. Просто, когда два здоровых убдлюдка с хорошо подвешенными языками откровенно издеваются над стариком, который по простоте своей той издевки не понимает… Кто бы сдержался? Вероятно, кто угодно, да только не Стив Роджерс. Да, полицейский, оказавшийся на месте заварухи, почти в мгновение ока, был прав — есть цивилизованные и законные методы. Да только война и все та же Антарктика не дали Стиву стать настолько цивилизованным, чтобы пройти мимо подонков, обижающих слабого.


Результат налицо. В смысле на лице. И на руке тоже. На лице синяки и ссадины, на руке лангета. И всю эту красоту сейчас будет лицезреть некий Сэм Уилсон. И похрен! Важнее другое. Не далее как вчера Стив приобрел мотоцикл и даже немного проехался на нем. Ощущения были и знакомы и незнакомы одновременно. Современный «Харлей» был легче в управлении, качественней, даже внешне другой, но какое-то неуловимое сходство с двухколесным времен войны имелось. Не внешнее сходство, а так, по ощущениям. И, немного поколесив по Нью-Йорку, Стив понял, что влюбился. Открывать город с колес оказалось очень здорово. А сегодня сломанная рука не позволила снова отправиться в небольшое путешествие.


Стив уныло постоял около «Харлея», потрогал блестящий бак, провел рукой по сиденью:


— Подожди немного, ладно? — попросил он. — Я быстро поправляюсь, скоро еще покатаемся.


Потом вздохнул, повернулся, чтобы уйти и услышал совершенно отчетливое насмешливое «Хм!» в спину. Он оглянулся. На парковке были только автомобили, «Харлей» да он сам. И Стив решил, что это дает ему право побыть немного сумасшедшим.


— И нечего тут хмыкать! — заявил он. — Вот познакомимся поближе, поймешь, что я прав.


«Харлей» мигнул фарой, и Стив понял, что «ЩИТ» посылает к нему психолога, кажется, вовремя.

2.

— Состояние прежнее, но мы надеемся…

—Черта с два!

— Надежда не является научным термином. Ваша работа базируется на точных расчетах. И вы заявляли, что таковыми они и являются. Однако налицо полный провал. В чем причина? Вы можете объяснить внятно?

— Есть лишь предположение, что с прошлой подобной шоковой разморозки прошло слишком мало времени. Возможно, организм еще не восстановился и вновь получил сверхнагрузку…

—Возможно? Опять лишь невнятные гипотезы. Сколько раз его размораживали именно таким образом?

— Три раза подряд. И первые два раза все прошло великолепно. В третий же раз возникли некоторые нюансы…

— Какого рода нюансы?

— Он слишком медленно реагировал на триггеры. Точно сопротивлялся. Но потом …

— У вас нет стабильного результата, и, вместо пристального изучения проблемы, вы вновь размораживаете ценнейшее имущество «Гидры», точно кусок говядины, просто положив на стол?

—Он, кажется, пошевелился!


—Нет!

—В ваших интересах решить эту проблему. В этом случае дело завершится вашим простым отстранением. Вы поняли? И обо всем докладывать мне!

—Его зовут Стив. Он не здесь. Нужно найти…

Зимний Солдат никогда ничего не слышал и не читал о «возвращенцах с того света», не то ждал бы бесконечного туннеля, яркого света, шороха ангельских крыльев. Потому что он, совершенно точно, умер. Но раз он ничего такого прежде не слышал, то и умирание выстраивает по знакомым ему принципам. Те, кого он убивал сам, сначала как-то так нервничали и мельтешили, а когда он завершал свою работу, лица их делались спокойными. Это был верный признак, что он справился как надо. Люди вокруг него , похоже, знали свое дело хорошо. Значит, умирал он правильно, спокойно. А мельтешение… Хвати уже, намельтешился.

Солдат с интересом отметил, что, если оставить собственное тело здесь на столе, можно легко и свободно уйти куда заблагорассудится. Тела было слегка жаль. Отличное тело, сильное, надежное. Но взять с собой его никак не получалось, не выходило стать с ним единым целым. Возможно, он попытался бы решить эту проблем, но она казалась сейчас незначительной. В мозгу, или где там, в такой-то ситуации, засела мысль:

—Его зовут Стив. Нужно найти…

Солдат легко движется к выходу, оставив опутанное трубками и проводами тело на столе. Он понимает, что может уйти хоть сквозь стену, но дисциплинированно проходит через закрытую дверь. Он осознает, что сейчас может перемещаться с любой скоростью, но не слишком торопится. Любопытство осталось при нем, а свобода пьянит даже при отсутствии тела. Он смотрит по сторонам, если это так можно назвать, замечает самые разные мелочи, которым раньше не придавал значения. Смотреть — этого недостаточно. Хотелось бы почувствовать запахи. Например, аромат свежезаваренного кофе из ближайшей кофейни. Или попробовать на вкус молодой березовый листок. Он помнит, что вкус должен быть горьким, но что это значит, забыл. Еще хочется наклониться и потрепать холку ретривера, которого ведет на поводке пожилой господин. Он даже делает это, но ничего не чувствует, а вот пес вздрагивает всем телом и скалится.

Все это, однако, не мешает ему придерживаться определенного маршрута. Он, точно стрелка компаса, направленная на полюс, тянется к человеку-Стиву. Солдат не пытается вникнуть, что ведет его. Траектория его движения абсолютно прямая — сквозь здания, ограды, автомобили.

В мотосалоне он оказывается как раз в тот момент, когда Стив оплачивает покупку — черный, мощный, тяжелый байк «Харлей-Дэвидсон». Солдат вздохнул бы облегчённо, если бы мог: Стив найден и, кажется, в порядке. Если бы найденный Стив оказался большим и сильным, это бы нисколько не удивило Солдата. Но, вообще-то, именно такой тощий, невысокий Стив самый правильный.

Еще Солдат вспоминает, что у этого парня есть два таланта: талант художника и талант влипать в неприятности. И если первый на данный момент неважен, то второй — это причина держаться ним рядом постоянно. Как это возможно? Солдат осматривается. Он должен найти подходящее вместилище для себя, как бы глупо это не звучало. Что-то сильное, способное защитить и принадлежащее Стиву. С решением надо поторопиться, потому что рядом ошивается рыжая самоуверенная девица. Зовется Наталья Романова. Когда Романова рядом — это всегда нехорошо. Солдат почему-то знает об этом.

— Он ваш, мистер Роджерс, — говорит продавец салона, протягивая Стиву чек, и кивает в сторону мотоцикла.

Вот оно! Солдат оказывается у «Харлея» в одно мгновение и обнимает его. Ну, если бы мог, обнял бы. Но это срабатывает. Он чувствует, что снова обладает телом. Стальным, но, совершенно точно живым. Солдат делает абсолютно нетипичную для себя вещь — насмешливо фыркает.

— Что-то с двигателем? — резко вскидывается рыжая.

— Тебе показалось. Он в порядке, — отзывается Стив.

«В порядке», — соглашается про себя Солдат «Харлей».

3
— Да ты лихой байкер! — совершенно искренне говорит Наташа, прощаясь со Стивом. — Ну, шучу, шучу! Знаю, что мотоцикл ты освоил на фронте.
— Просто он такой классный, и совсем как живой, — серьезно отвечает Стив.
— Согласна, он хорош.
«Еще бы!» — гордится «Харлей».
— Он и сам это признает, — улыбается Стив.
Когда Романова скрывается из виду, Стив вновь седлает мотоцикл.
«Поменьше бы ты с ней болтал», — бурчит «Харлей» сквозь рев мотора.
— Никогда еще внутренний голос не был таким категоричным, — сам себе говорит Стив.
«С твоим внутренним голосом я отдельно разберусь», — сам не зная почему грозит Солдат.
Его едва купили, а он уже опекать взялся!
— Ты прямо как Баки… Был… — вырывается у Стива.
«Что за Баки?!» — рявкает «Харлей» срываясь с места, как только загорается зеленый.
В нем просыпается азарт — чувство Солдату не знакомое. Это чье-то чужое чувство, и Солдат решает выяснить — чьё. Он не ждет посыла от Стива, а сам идет на вираж и рискованно обходит блестящий автомобиль. Трюк на грани допустимого, но нарушения нет. Он точно помнит, что всегда умел ходить по краю. А вот Стиву никогда не удавалось во время остановиться. Необходимо вспомнить, откуда он это узнал.
—Да! Отлично! — восклицает Стив, когда он еще прибавляет скорость.
Парню этого очень не хватало раньше — возможности мчаться с безумной скоростью не пойми куда. Его от такого стошнило бы на пятой секунде. Еще одно необъяснимое знание.
Они влетают в тоннель очень удачно совершенно пустой. «Харлей» на пределе делает свечу, а потом, вновь встав на оба колеса, с воем кружит на месте. И снова слышит счастливое «да!» И знакомое имя:
— Баки бы тоже понравилось. Он любил такие головокружительные трюки. Однажды затащил меня на русские горки…
«Американские горки»…
— Нет, их называют русскими.
«Смотря кто!»
Стив останавливает его, слезает, говорит смущенно:
— Все-таки немного мутит.
Он стоит, дышит медленно, ровно, старается справиться с тошнотой. Мотоцикл осторожно подкатывает ближе и мягко толкает его передним колесом.
«Прости», — слегка виновато.
— Ну, в целом, мне понравилось. И дурнота прошла быстро. Похоже, сыворотка, все же жива.
Домой они добираются неспешно. Мотоцикл остается на подземной стоянке, а Стив поднимается к себе в квартиру.

4

Непонятно, чего хотел Фьюри от этой встречи, только на следующий день, простившись с Сэмом Уилсоном, Стив испытывает чувство благодарности. Руководитель «ЩИТа» свел его с человеком, который, кажется, может стать другом. И это при том, что они просто поменялись ролями. Сэм говорил о своем военном опыте, о работе с ветеранами, а Стив слушал. Провожая гостя, открыто сказал, какой странной была их встреча. Полагалось бы, вроде, наоборот. Но Сэм только улыбнулся:
— А тебе не нужна помощь психолога. Настолько крепкого духом человека я еще не встречал.
— То есть, я в порядке? На твой взгляд.
— Нет, ты не в порядке. Проснуться в чужом времени и быть в порядке, наверное, невозможно. Но тебе совершенно точно не нужна помощь в виде копания в душе. Тебе бы к чему-то этой душой прикипеть сейчас. Есть то, что радует безоговорочно?
Еще вчера Стив бы сказал, что не знает, а сегодня отвечает:
— Да. Но если ты узнаешь подробности, мне несдобровать. Посчитаешь психом.
— Не важно, кем я тебя посчитаю. Сам ты как считаешь, происходящее с тобой нормально?
— Ненормально, зато правильно, — отвечает Стив.
На том и расстаются. А при следующей встрече Сэм обалдело таращит глаза на мотоцикл:
— Хоть сам мозгоправам сдавайся, — говорит он. — Как это возможно?
Он только что услышал беззвучный монолог «Харлея» на счет своих умственных способностей. Справедливо! И верно, сглупил, заявив сегодня Фьюри, что Стив Роджерс не нуждается в психологической терапии и что он, Сэм Уилсон, общение с ним видит только дружеское, а не по служебной необходимости.
Он в красках описал этот разговор Стиву. Тот сидел боком на припаркованном у кафе мотоцикле. Стив выслушал молча. Мотоцикл фыркнул мотором и прошелся не совсем цензурно обо всем в целом и о глупости Сэма в частности.
«Он тебе сейчас организует очень важную и секретную командировку далеко и надолго, а к мелкому подошлет более ушлого спеца», — заключил речистый байк…
Они стоят себе на парковке. Стив смотрит на растерянного Сэма и думает, что у него, видимо, появилось почти одновременно два друга.
«Это еще проверить надо, что он за друг», — возражает «Харлей».
— В себе, значит, ты не сомневаешься? — Улыбается Стив.
«Нет».
— Он сомневается во мне? Ну, имеет основания, он меня почти не знает, — говорит Сэм.
— Я думал, ты теперь его тоже слышишь.
— Только когда он меня за глупость чихвостил. Думаю, он сам решает, что можно слышать посторонним.
«Не дурак!» — делает вывод «Харлей».
— Тебя подвезти? — спрашивает Стив.
«Он на мне не поедет!» — вскипает мотоцикл. — «Хочет ехать — пусть на тебя садится!»
— Поехали, — приглашает Стив Сэма и заводит мотор.
Едва тот оказывается в седле, как байк срывается с места, взбрыкивает, точно конь, и несчастный Уилсон летит на землю. «Харлей» сразу делается послушным и замирает на месте, как только Стив тормозит.
— Вот черт!
Стив бросается к лежащему на земле Сэму и слышит за спиной ехидное:
«Знатно приложился!»

5
В принципе, Александру Пирсу нравится этот умник, светило науки. Он не показывает страха, хотя за провал эксперимента с шоковой разморозкой Зимнего Солдата может ожидать любой кары. Но он действительно фанатик своего дела. Наука прежде всего! И он сам пришел высказать свои предположения на счет возникшей проблемы. Проблема не выходит из комы вот уже полторы недели.
— …видите ли, сэр, при всем моем уважении к гению доктора Золы, его сыворотка далека от совершенства. В данный момент ее действие настолько слабо, что ее можно не принимать во внимание. Чего не скажешь об изобретении Эрскина…
— Вам прекрасно известно, что сыворотка Эрскина тоже дала сбой. Бывший Капитан Америка сейчас всего лишь задохлик Стиви из Бруклина.
— А как вы объясните тот факт, что этот задохлик остался жив, пролежав во льдах Северного Ледовитого океана много лет? Разморозка, кстати, там шла без применяемых к Солдату технологий. И его регенерация…
— О чем вы говорите?
— О том, что не далее как три дня назад ему сломали руку в драке, что несложно. Перелом был простой, фактически трещина. Однако, лангету ему наложили. И вот сегодня, всего лишь, повторюсь, три дня спустя, он ее снял. Раскатывает на мотоцикле, точно и не было того перелома.
— Почему я это узнаю от Вас, а не наоборот?
— Этот вопрос не ко мне, господин секретарь. Но я готов ответить на другой. Нам не помешала бы сыворотка, находящаяся в крови Роджерса. Если она и не вернет Солдата, то создать ему подобных вполне может помочь.


6

— …никто не собирается превращать Вас в лабораторную крысу, Стив. Я всего лишь призываю Вас проявить гражданскую сознательность, не дать погибнуть трудам доктора Эрскина. Неужели дело всей его жизни погибнет только из-за Вашего упрямства?
—Я уже отдал часть крови для науки, на остальную у меня свои планы, Ник.
Едва покинув кабинет Фьюри, Стив слышит звук пришедшей смс-ки. Незнакомый абонент сообщает: «Состав твоей крови важнее послужного списка. И да, повторюсь, ты лихой байкер»…
Мотоцикл рад возвращению хозяина. Ну, по крайней мере, он выглядит довольным. Стив не может объяснить, как он это видит, но именно так оно и есть.
— Мистер Роджерс, пожалуйста, подождите! Можно Вас на пару слов? — звучит за его спиной, как только он седлает мотоцикл.
Стив оглядывается. Невысокий худощавый человек с умным спокойным взглядом направляется к нему. Фил Колсон. Стив вспоминает, как при первой встрече этот человек рассмешил его. На лице его тогда читалось огромное разочарование.
— Капитан, то есть мистер Роджерс, — произнес он, знакомясь.
Потом говорил, дескать, встреча с легендарным Капитаном для него большая честь, но называл Стива только по фамилии. И вот эта оговорка и разочарование нагляднее всего показывали, что бывший Капитан Америка , по мнению агента Колсона, не достоин своего собственного прошлого. Это должно было оскорбить, обидеть, разозлить, но вызывало только смех.
— Пожалуйста, задержитесь…
— Ходу! — рявкает «Харлей» и, вильнув задним колесом, сшибает с ног подошедшего Колсона. А потом стартует с места на максимальной скорости.
Они мчатся прочь, и Стив понимает, что в этот миг он не управляет мотоциклом, тот делает все сам.
—Значит, ты у нас теперь самостоятельный? — спрашивает он.
«Не теперь, а всегда!» — раздается в ответ.
И через минуту: «Не доволен этим?»
— Нет, почему же. Это круто!
«Крутому парню — крутой байк!»
— Ерунду говоришь! Я-то обычный, а вот ты такой один на целом свете.
«Ты тоже такой один».
— Грубая лесть!
«Чистая правда!» — заявляет «Харлей», влетая в какой-то переулок.

7
С визгом тормозов, искрами из-под колес и, почему-то, русским матом байк по инерции проезжает еще с десяток метров и аккуратно роняет Стива под ноги невозмутимой Романовой.
«Убил бы нахрен, но, похоже, она по делу!» — если бы «Харлей» был человеком, он цедил бы это сквозь зубы.
И, видимо, он решил сделать эту реплику всеобщим достоянием. По крайней мере, Нат его слышит.
— Мы встречались всего лишь пару раз. Откуда эта ненависть?
«Может, больше. И это не ненависть».
—Но уж точно не любовь.
«Нет. Люблю я Стива», — без тени иронии заявляет мотоцикл. И Стив готов поклясться, что он бы смущенно потупился, если бы умел.
— Ого! Да у вас роман!
— Мы просто друзья!— раздается в ответ. В два голоса, очень слаженно и насквозь фальшиво.
Стив отряхивает штаны и думает, что все происходящее похоже на бред.
— На тебя объявлена охота. Удивлен? — говорит Наташа.
— Нет.
— А если я скажу, что охотников двое?
— У «ЩИТа» есть конкурент?
— Ему в спину дышит «Гидра».
— Но ведь «Гидра» уничтожена!
--- Как ты только выжил, с твоей-то наивностью?
— Я и не выжил…
— Ладно, — меняет тему разговора Наташа. — Объявляю нас беглецами. На сборы ровно столько времени, сколько нужно нашему двухколесному другу, чтобы стартонуть.
И первой садится на место пассажира.
«Боливар не вынесет двоих!» — протестует «Харлей», и Стив зависает, держась за руль.

— Смотри! — радости Баки не было предела. Он влетел в комнату как ветер, зацепившись за край стола, свалил на пол кипу набросков, которые Стив хотел пересмотреть и рассортировать.
— Вот! Сьюзи из книжной лавки просигналила. Новенькая, только что из типографии! Практически полное собрание!
Он держал в руках книгу в оранжевой обложке. Даже на расстоянии ощущался запах типографской краски, а лицо Баки сияло от счастья.
О’Генри. Его рассказами Баки был очарован еще в школе. Разведал, у кого из знакомых имелись разрозненные тоненькие книжонки, перечитал их все. И вот теперь стал обладателем истинного сокровища…
Стив часто с нежностью вспоминал те вечера. Он рисовал, а Баки читал вслух, хотя Стив об этом его не просил. Чудаковатые герои книги сначала были ему совершенно безразличны, но постепенно Стив проникся восторгом Баки и вместе с ним то грустил, то хохотал над похождениями выдуманных людей.

— Что стоим, парни?
«Куда-то собралась? А куда, если не секрет?»
Наташа фамильярно похлопывает байк по краю кожаного сиденья и важно заявляет:
— В одно местечко, которое ничем не напоминает лаборатории «ЩИТа» и «Гидры».

8
— Башня Старка? Нат, ты серьезно? Мы же, вроде, скрываемся.
— Хочешь что-то спрятать понадежнее — положи на видном месте.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Безусловно. Но вот байк стоит поставить на закрытой подземной парковке Старка. Ну что, парень-«Харлей», придется тебе поскучать без нас. Стив, поклянись навещать его как можно чаще.
«Она просто слегка нервничает. С людьми это бывает», — делает вывод Байк.
Стив только улыбается. Ему нравится замечать, как речь «Харлея» становится вес более развитой, живой, почти человеческой. Да, определенно, бывший Капитан свихнулся, но ему это в радость.
Минут через пять Стив стоит в лаборатории Старка и во все глаза смотрит на сына человека, с которым был близко знаком. Это странно, осознавать, что взрослый мужик с цепким самоуверенным взглядом — ребенок того, кто для него, Стива еще несколько месяцев назад был жив, молод и не женат. Вот так закрыл глаза, цепенея от холода, открыл, а мир уже другой. И люди в нем другие.
Позерство Говарда — ничто в сравнении с манерами Тони. Этот тип с первых минут начинает раздражать. И восхищать тоже. Он с таким энтузиазмом вникает в происходящее, точно ему посулили Нобелевскую премию за решение проблемы.
— Я считаю, что башня — лучшее место, чтобы затаиться, — говорит Нат как-бы между прочим, но явно прощупывая почву.
Старк только машет рукой:
— Да вы уже затаились. Сейчас вопрос не в этом. Вопрос в тебе, — он тычет пальцем в грудь Стива. — Ты извини, приятель, но без анализа крови тут не обойтись. Я, конечно, понимаю, что у тебя каждая капля на счету, но одну я все же потребую. Как плату за постой.
Крохотная алая капля ложится на предметное стекло, а потом вдруг вокруг нее всплывают трехмерные голограммы . Цепочки ДНК, какие-то замысловатые конструкции, похожие на иероглифы и созвездия одновременно.
— Вот так значит? — говорит Старк задумчиво, с минуту молчит, а потом резко поворачивается к Стиву и Наташе и смотрит на них обвиняюще. — Что, правда ничего не замечаете?
Они в ответ только пожимают плечами.
— Вот это, — Старк показывает на какую-то непонятную структуру прямо над головой Стива. — Молекула сыворотки в твоей крови. Что-то напоминает? Нет? А мне напоминает. Энни Кларк.
—Ну как же! Энни Кларк! — продолжает он, глядя в недоуменный лица Нат и Стива. — Она жила с нами по соседству и вела себя так, точно окружающих не существует. Вообще! Кэп, твоя сыворотка — это Энни Кларк. Она не видит в упор молекул твоей крови. Она внутри, в плазме, но как-бы сама по себе. Излучатель отца был призван заставить твой организм принять ее как родную. А ее — броситься в объятия к твоему внутреннему миру. Но сейчас она вновь стала инородным веществом в твоем теле. Она не спит, она ведет себя как в пробирке. Заставим ее тебя «увидеть» — дело в шляпе!
— Что-то не сходится, — возражает Стив.
— Ого! Вспомнил азы биологии? — иронизирует Старк.
— Вряд ли. Просто она работает. Не так как прежде, но все же.
— Поясни-ка.
— На днях я сломал руку. В среду.
— Четыре дня? Неплохо!
— Три. Лангету сняли вчера.
— И именно это вызвало интерес у руководства «ЩИТа», — кивает Наташа. — И «Гидры» тоже.
— Выходит, что… — начинает Тони.
— «Гидра» проникла в «ЩИТ», — продолжает за него Наташа. Причем в самый верхний эшелон.
— Хотя, знаешь… — Стив на мгновение умолкает. — Не то что бы я скрывал этот факт…
— Не то что бы ты был интересен кому-то до этого. А теперь, гляди, популярен как звезда Голливуда, — припечатывает Старк.
— Из этого следует, — продолжает он, взмахом руки сметая трехмерную проекцию, — Что нам вдвойне необходимо восстановить действие сыворотки. Тогда ты сможешь сам решать, по чьим правилам играешь.
— Или устанавливать свои, — говорит Стив.
— Ты сейчас просто развеял мои последние сомнения!
— А еще с этой минуты наше положение нелегальнее нелегального, — подводит итог Нат.
— Ваше положение. Что же касается меня, я всего лишь фанатично преданный науке гений, с головой ушедший в новый проект. Я не скрываюсь от мира, я просто весь в трудах.
Старк, разумеется, не может допустить, чтобы последнее слово осталось за кем-то другим.
Уже за дверью Наташа говорит:
— А еще он фанатично предан своим друзьям и действительно гений. Нам повезло. Вроде бы.



9
«Харлей» дремлет на парковке. Сквозь дрему приходят странные не то воспоминания, не то видения.
… Два парня идут по улице. На ней полно народу, но мало машин. Зато машины эти причудливы, и люди одеты непривычно. Тот паренек, что пониже, щуплый и белобрысый, о чем-то горячо говорит, а второй смотрит на него… Как-то странно, если честно. Насмешливо и нежно одновременно…
…Снова те же двое. Тот, что побольше, обнимает и тормошит светловолосого, и ерошит его макушку, и говорит, что так положено. Ведь этот парень, — Стив — сегодня именинник, и что за уши он его таскать не будет, разумеется. А «Харлей» почему-то знает, что не дергать за уши, а ткнуться носом в ухо белобрысому Стиву его друг больше всего и хотел бы…
…Стива «Харлей», конечно, узнает. А про второго чувствует, что с ним еще больше знаком. Как говорится, сто лет его знает, а вот вспомнить не может. Это раздражает, и «Харлей» вспоминает, что такое злость. И ненависть. И бессилие, живущее в мощном теле…
…Он видит того, второго, теперь совсем большого. Литые мускулы, железная рука. Мертвый взгляд. Он в странном месте, в странном кресле. Он окружен людьми, напряжен и сбит с толку. Он хочет умереть и убивать одновременно. «Харлею» его не жаль, но он хочет быть с ним и убивать. Умирать «Харлей» не хочет, потому что точно знает — это отчаянье из-за пустоты. Вот когда с этим человеком был рядом Стив, о смерти он не помышлял.
«Харлей» вспоминает, как безумно желал найти Стива. Сейчас он хотел бы найти и второго, да только, похоже, бедняга потерялся там, где не отыщешь…
—…Баки! Это я, Стив!
— Стив!..
— Я знал, что ты жив!
— А я — что ты меньше…
Тогда только Стив знал, что Баки жив. Сейчас это почему-то знает и «Харлей». Отыскать бы Баки для Стива, а для начала понять, кто вообще этот Баки такой.

10
Мотоцикл трогается с места и медленно едет по парковке. Его соседи — сплошь крутые неживые автомобили, открыть металлические ворота и выбраться невозможно.
«Вот попал!» — в сердцах восклицает байк и слышит:
— Приветствую. Могу ли я чем-то помочь гостю мистера Старка?
«Я не гость! Я сюда не просился».
— Вы прибыли вместе с госпожой Романовой и господином Роджерсом. Они гостят в Башне, стало быть, Вы тоже наш гость, хотя я и не понимаю, что Вы такое.
«Харлей» решает казаться попроще и заявляет:
«Я просто мотоцикл Стива Роджерса. Ну, такое транспортное средство на двух колесах».
— Смею заметить, весьма говорливое транспортное средство, обладающее среднестатистическим человеческим интеллектом.
«Среднестатистическим? Ну и ладно! Где уж нам, простым байкам, до вашей с мистером Старком гениальности!»
— Я вовсе не считаю себя гением, чего не скажешь о мистере Старке.
«Ага! Он таки гений?»
— Он таки считает себя таковым.
«Харлей » хохочет. Кажется, с его ироничным, немного чопорным бестелесным собеседником можно найти общий язык.
— Вернусь к моему вопросу. Вы были несколько раздосадованы. Я могу чем-то быть полезен?
«Мне б так излагать!» — с легкой завистью в голосе отзывается байк.
«Эй! Нет-нет-нет, это не просьба! — тут же поправляется он. — Мне надо увидеть Стива. Господина Роджерса».
— Думаю, мистер Старк будет против Вашего доступа наверх.
«Да мне не нужен доступ, просто передай Стиву, что я его жду. Ну не знаю, извелся весь. Плачу там! Он сразу прибежит. Ты пойми, его нельзя одного оставлять! Ему защита нужна. Ты же его сам видел! Тебе хоть есть чем видеть-то?»
— Безусловно, я видел Вашего друга. Полагаю, нет смысла объяснять, что заменяет мне зрение. Вряд ли, это доступная для Вас информация. Но неужели Вы считаете, что Башня недостаточно безопасное место для господина Роджерса ?
«Именно так и считаю. Это же Стив! Достаточно безопасного места для него просто не существует. Пожалуйста! Скажи ему. Прямо при Старке скажи, чтоб не думал, что ты за его спиной играешь».
— Что ж, я думаю, это приемлемо. Пожалуйста, просто подождите. Как, кстати, мне стоит к Вам обращаться?
«Харлей. Так на баке написано».
— Мне кажется, это имя Вам не совсем подходит, но коль Вы так решили…
«Стой! Пока не ушел… Или что ты там собираешься сделать? А тебя как звать? »
—Джарвис.

11.
Услышав отчет Джарвиса (Сэр! Разумный мотоцикл мистера Роджерса хочет видеть мистера Роджерса, бла-бла-бла…), Тони теряет дар речи. Надо отдать ему должное, всего на минуту. Затем к нему возвращается и этот самый дар, и ехидство:
— Разумный? Это точно? У меня есть основание сомневаться даже в разуме мистера Роджерса.
— Говорить это было неправильно, — качает головой Наташа.
— То есть, его желание уйти отсюда, по сути, прямо в объятия «Гидры» ты считаешь разумным?
— Он взрослый, я бы даже сказала пожилой человек, и имеет право самостоятельно выбирать способ самоубийства.
— С этим не поспоришь. Но что же там у нас с разумной техникой?
— Сэр, это байк мистера…
— Я понял, Джарвис. Где он?
— На нашей подземной парковке.
— Только не говорите, что он сам туда проник.
— Мы на нем приехали, там его и оставили. Что не так? — спрашивает Наташа.
Стив молчит. Слушать этих двоих забавно. А еще в таких перепалках люди часто выдают то, что при других обстоятельствах держали бы при себе. Вот например Тони расставил приоритеты. Он, кажется, считает противником только «Гидру», о «ЩИТе» не обмолвился. Значит, не видит в нем опасности. Почему?
— Я не ищу смерти, — говорит он. — Я просто не собираюсь прятаться, отсиживаясь в чулане. Если пойти на это, в чулане будешь жить постоянно.
— Тогда тебе остается только пуститься в бега, — отвечает Наташа.
— Или принять нашу помощь. Возможно, твое состояние обратимо, — добавляет Тони. — И вновь к мотоциклу. Парковка?
Он направляется к лифту, не глядя на собеседников. А они что? Конечно же, следуют за ними.
На парковке разыгрывается немая сцена в исполнении Тони Старка. И есть от чего. Едва лениво уходит в сторону створка ворот, как им навстречу бесшумно выкатывает тяжелый черный байк, на несколько секунд замирает на месте, а потом движется к Стиву и мягко толкает его колесом:
«Стив! Я волновался»…
— Извелся весь. Плакал даже.
«Джарвис!»
— Вы сами так просили сказать, мистер Харлей. Просто раньше возможность не представилась.
—Ого! Да еще и «мистер», — отмирает Старк.
— Я счел это обращение правильным, — отзывается Джарвис.
Тони только кивает, обходя байк по кругу, рассматривая его. А «Харлей» между тем придвигается к Стиву вплотную и трется о ногу точно кот, только что не мурлычет.
— Что-нибудь придумаем, — обещает Стив. — Один ты больше не останешься.
— Поднимаемся в мастерскую, — командует Тони.
Похоже, он только рад возможности изучить это чудо техники поближе.
В грузовом лифте Стив все время держится за руль байка, как за руку, и из лифта так выходит. И никаких возражений не получает. Только на месте «Харлей» чуть дергается и говорит Стиву:
«Все, пусти. Я не потеряюсь».
По лицам Тони и Наташи Стив понимает, что они этих слов не слышат, и тихонько разжимает пальцы.
— К девочкам не пристаю, а мальчиков прошу ответить на пару вопросов. Хотя бы из уважения к принимающей стороне… — начинает Старк, но его тут же прерывает голос Джарвиса.
— Мистер Старк, думаю это срочно. Включаю новостную программу.
— … настоящие боевые действия на Манхэттене! Нью-Йорк уже начал привыкать к людям с необычными способностями и в необычных костюмах, но никогда еще они не становились объектами преследования силовых подразделений. Кроме того, нам неизвестно, кто этот человек с крыльями, какое преступление совершил и имеет ли он отношение к так называемым Мстителям.
На экране взволнованное лицо репортера сменяется кадрами самой настоящей битвы. Крылатая фигура в воздухе уходит в замысловатое пике. Тони возмущенно восклицает:
— Так называемые Мстители! Даже сама попытка связать нас с каким-то полоумным летуном!.. Да и вообще, кто он такой, хотел бы я знать?
— Сэм Уилсон, — говорит Наташа так спокойно, будто знакомит Старка с Сэмом на светском рауте. — Бывший воздушный спасатель ВВС, сейчас оказывает психологическую помощь ветеранам войн. Его отыскал Фьюри для работы со Стивом, так ка считал, что боевое прошлое Уилсона в некоторых моментах схоже с опытом Капитана Роджерса.
— Прекрасное резюме, но оно никак не объясняет, почему он сейчас летает над Манхеттеном под шквальным огнем спецподразделений, — говорит Тони.
— Может быть, дело не в нем, — хмурится Наташа. — Это попахивает идиотизмом, но что если Сэм…
— Приманка, — произносит Стив.
— Зная твой характер — никакой это не идиотизм. Но насколько ты им нужен, Капитан, раз они развернули войну в центре Нью-Йорка! — завершает Старка, касаясь браслета часов.
Стив впервые видит, как высокомерный гений превращается в Железного Человека.

12

— Догоняй, Романова. Бартона захвати, — бросает Старк и вертикально поднимается в воздух. Панорамное окно открывается, выпуская его.
— Бронированное стекло, верхний этаж, все двери блокируются, — проследив направление взгляда Стива, говорит Наташа. — Ты никуда не идешь.
— И не едешь,— добавляет она, повернувшись к байку.
«Джарвис?»
— Уже спелись? Быстро! Но знаешь, он сейчас со Старком к месту боевых действий мчится. Так что — облом.
Наташа направляется к двери, на ходу доставая телефон:
— Клинт? Старк пригласил прогуляться по центру. Да, в тусовке на Манхэттене Мстители участвуют. Трое… — Она спешит к лифту, а Стив следом в надежде на везение.
— …считая тебя. Возможно, четверо, похоже, у Фьюри были планы на этого бравого Сокола. Что?..
Она оглядывается и говорит Стиву как о чем-то совершенно обыденном:
— Наш с тобой общий друг уложил кучу народу. В основном раненые да побитые. Альтруист!
«Дурак!»
— Тебя не спросили!
«Зря!»
— Знаешь…
«Знаешь, тебе уже там быть пора. На крутом байке, обнимая со спины классного парня. Клинт сам доберется. Вертушка, джет – там на крыше выбор богатый».
Наташа включает громкую связь, и они слышат:
— Выдвигаюсь. До встречи на месте.
— Лимузин подан, леди! — улыбается Стив.
— Манипуляторы! Едем! Я положу мобильник в кофр? — она распахивает багажник мотоцикла.
«Еще чего! Для прослушки небось!» — возмущается подозрительный «Харлей».
— Вообще-то, чтобы не разбить, но коли ты против…— Наташа демонстративно кладет телефон на пол и первой входит в грузовой лифт.
Через минуту байк на всей скорости мчится прочь от башни Старка. В реве мотора отчетливо слышится восторженное: «Йесс!»

13

На Манхэттене — ад кромешный. В небе две фигуры — крылатая и реактивная.
— По чью душу этот ангел? Это и есть Уилсон?— раздается позади.
Невысокий человек с серьезными глазами кивает им, не тратя времени на знакомство. У него в руках лук, за плечами колчан со стрелами. Стив почему-то уверен, что это допотопное оружие способно нанести немалый урон врагу. Дело-то в стрелке.
— Он самый. Виновник торжества, — отвечает Наташа. — Сдается мне, мы на задворках веселья.
— Вон вертушка. Сейчас будем в центре, — отвечает Бартон. — С вами же был третий?
— Нет, это всё. И мы летим только с тобой.
Клинт настолько невозмутим, точно получил полную информацию. Еще раз кивнув, он устремляется вместе с Романовой к вертолету и на ходу спрашивает ее:
— Ты думаешь, он не полезет в драку?
— Конечно, полезет. Но попадет только на фланг этой заварухи. Военный опыт у него — дай бог! Не пропадет!
— Капитан Америка бывшим не бывает, — соглашается Клинт, первым ныряя в кабину вертолета.

14

— Странно это, говорит Стив. Слишком она легко согласилась нас с тобой из Башни выпустить. И сейчас одних оставила как-то очень спокойно.
«Она умная. Знает, что я тебя в бой не пущу», — отзывается байк.
— Мне что, смотреть как в первом ряду театра?!
«А хоть бы и так!»
— Там мой друг!
«Вот он будет счастлив, когда тебя убьют!»
— Не «когда», а «если».
«Нет, Сопляк, именно когда!»
— Он в этой передряге из-за меня.
«Ну, так подумай, что ты можешь сделать. Воевать там и без тебя есть кому. Тут другое странно. Романова этому парню, Бартону, не сказала, что ты остаешься не один. Смысл это скрывать?»
— Может, не до того было?
«Может», — с сомнением в голосе произносит «Харлей».
— Стоп! Нет! Похоже, этот бой для нее ненастоящий. Она не очень-то сюда спешила.
«Да. К лифту в развалочку шла, трепалась с Баротоном.»
— В кофр лазила!
Стив расстегивает замок багажника:
— Вот он! Установить не успела, просто так в уголок сунула. Наташа, жучка мы поймали! Пока! Привет Фьюри!
«Что теперь?»
— Если играет «ЩИТ», а я в этом почти уверен, Сэм в безопасности. Не убьют.
«А уж если он в их колоде! »
— Сомневаюсь. Клинт сказал Наталье, что он кучу народа положил. Он реально бьется. Осталось понять про Старка.
«Старк на войне. Вспомни, как он подорвался. С его-то замашками, мог обставит все прямо как в спектакле на Бродвее».
— Итого трое в бою. Связи нет. Нужно перехватить кого-то из них и сказать об этом.
Стив вскакивает на мотоцикл, запускает мотор. Они успевают лишь свернуть на перекрестке и ровно на разметке пустой улицы видят впереди идущего навстречу Ника Фьюри.
Байк тормозит, и сквозь рев мотора Стив слышит спокойное:
«Давить?»
— Нет! Он…
«Друг?»
— Я не знаю, но…
— Капитан Роджерс, я один и хочу всего лишь поговорить.
«Нашел время!»
— Ник, это не Ваши люди разносят Манхэттен?
— Нет.
— Когда Сэм будет в безопасности, мы поговорим…
«Эй, ты сейчас лишнего наобещаешь!»
— И, возможно, даже придем к соглашению.
Стив резко выкручивает ручку газа.
«Давить?» — с надеждой переспрашивает «Харлей», срываясь с места.
— Нет!
И мотоцикл, накренившись влево, заламывает безумный вираж вокруг неподвижного Фьюри.
Через минуту байк насмешливо интересуется:
«Не стал раскрывать все карты?»
— А Нат сказала ему, что я знаю про постановку. Думаю уже. Небольшая путаница в информации не повредит!

15

«Харлей» разгоняется до предела, сворачивает еще раз и выносит их к месту боя.
«Наташка!»
— Надо же! Прямо в зрительный зал попали!
«Нет, Стив! Она вправду бьется. Ты погляди!»
Бой и впрямь жестокий и настоящий. Он некрасив, не выглядит зрелищно. Противники Нат сильны, а она, кажется, проигрывает. На лице ее злоба и… страх.
— Давить! — решает Стив.
Рванув с места, «Харлей» сминает несколько бойцов, едва не утюжит Наталью, развернувшись, добивает кого-то ударом руля и зло шипит:
«Зря поднимался. Лежа, глядишь, уцелел бы!»
Тот, к кому относится сказанное, вряд ли уже когда-нибудь встанет.
Наташа прислоняется к стене и с трудом переводит дыхание.
— Заигралась, — говорит Стив. — А игрушки оказались настоящими.
Он видит, что Романова растеряна, и не задает вопросов. В таком состоянии человек часто сам выдает правду. Стив ждет, что она скажет, но самообладанию Натльи можно позавидовать. Она касается губами запястья и зовет:
— Ник! Ник, кто-то воюет на игровом поле… Роджерс со мной… Да, мы уходим.
— Нет! — протестует Стив. — Это ты играла. Остальные сражаются по-настоящему?
Нат только кивает.
— Все? Сэм? Старк? Бартон?
— Да, — неохотно произносит рыжая. — К Старку еще Роуди присоединился.
— Что ж вы за дряни такие, раз подставляете своих!
«Стив, это нормально. Она свое жалование отрабатывает. Думаю, в ее контракте прописано, что работа может быть очень грязной».
— Все не так, — глухо произносит Наташа.
— А как?
— Стив, все и впрямь замышлялось как спектакль. В лаборатории «ЩИТа» действительно хотели изучит сыворотку в твоей крови, но раз заполучит ее не вышло, пошли по другому пути — попытались ее оживить. Она, как ты знаешь, спасет тебя в экстремальных ситуациях. Но для тебя, Капитан, — она делает ударение на этом слове и усмехается. — Самое страшное и тяжелое испытание — это беда близкого человека. Знаешь, как дотошно я изучала твое досье? Единственное, что выбило тебя из колеи — гибель Барнса. Другое дело, что ты просто не в состоянии пойти вразнос, но попытка напиться в твоем случае — уже почти нервный срыв. Допустить смерть друга ты бы не смог. Предотвратить, в твоем нынешнем состоянии, — тоже.
Она на минуту умолкает, и Стив с удивлением отмечает, что бой идет где-то в стороне. К перекрестку, где они находятся, похоже, никто не рвется.
— Окажись в тупике, кто-то другой, — продолжает Нат, — впал бы в истерику, ярость, не знаю, запаниковал бы. Ты попер в бой. Мы знали, что так и будет и надеялись, что это станет катализатором для сыворотки. Ты должен был оказаться в эпицентре битвы. Но пришлось срочно менять тактику — в игру вмешалась посторонняя сила.
— И как бы это помогло умникам из «ЩИТа» изучить свойства сыворотки?
— Никак. Целью было вернуть твое по праву — силу. А изучать… Фьюри умеет ждать. Думаю, он постепенно подвел бы тебя к мысли о сотрудничестве.
«Еще сделал бы так, чтоб инициатива исходила от тебя».
— Верно мыслишь, стальной. А что в этом плохого?
— Нат, речь не о моральных принципах. Бой-то реальный. С кем воюют Мстители?
— Не знаю…
— Думаю, знаешь. «Гидра»?
— Они до сих пор не вели себя так нагло и открыто. Их стиль — разрушать изнутри.
— Так, хватит болтать! — Стив седлает байк. — Садись позади, и к нашим!
— Нет, я должна сопроводить тебя на базу. По сути, охотятся только за тобой.
— Нат…
— Ник вызвал подкрепление. Стив, ты не боец. Опыт — дело хорошее, но нужна и сноровка.
«Она права, — неожиданно поддерживает Наташу «Харлей». — И скажи спасибо, что она силу не применяет, а убедить пытается».
Стив хочет ответить, что это потому, что «ЩИТу» с ним еще работать и работать, но не успевает.
Прямо рядом с ними приземляется Воитель. Черные доспехи, опасная мощь. Он поднимает забрало, и Стив, глядя в его встревоженное лицо, краем сознания понимает, что наступила тишина, очень несвойственная большому городу. Бой затих, а обычные городские звуки не слышны.
— Возвращайтесь, — командует Роудс. — Все кончено.
— Наши целы? — вскидывается Наташа.
— Уилсон в больнице. Я так понимаю, он тоже наш. Благодаря ему двоих удалось взять. Их, наверное, уже допрашивают.
— Это не «Гидра», они не сдаются, — говорит Стив.
— Или это часть их плана, — продолжает Наташа.
«Или вашего».
Роуди его не слышит, и потому Романова не может ответить, только сердито зыркает на байк.
Роудс опускает забрало, кивает им и взмывает в воздух. Остается только подчиниться. Стив понимает, что все выглядит очень странно и даже глупо, если бы не гибель реальных людей. «ЩИТ», «Гидра», возможно просто случайные прохожие — все они еще утром не предполагали, что начался их последний день. Он готов, кажется, взорваться, но говорит только, запуская мотор:
— Не было в моей жизни битвы нелепее.
«Бруклинские подворотни не в счет?» — уже на ходу интересуется мотоцикл.
— Что?!
— Он что-то слишком много о тебе знает, — произносит сидящая позади Наташа и устало утыкается лбом ему в шею.

16
В башне Старка их встречает гнетущая тишина. Старк, Бартон, Роудс, Фьюри — все молчат. Стив остается стоять, а Наташа опускается на стул с таким облегчением, точно отработала на каторге бесконечную смену. Через пару минут Фьюри говорит:
— С Уилсоном все будет нормально. Ранение серьезное, но не смертельное.
— Еще добавим пару сломанных ребер, — добавляет Старк и пожимает плечами в ответ на немой вопрос Наташи. — Он просто падал, так что в мои пылкие объятия пришел слишком резко.
Он морщится, то ли от боли в разбитой губе, то ли от общей мерзости ситуации, и отворачивается.
— Ты ведь не сомневаешься теперь, насколько нешуточная охота открыта на тебя, Кэп, — спрашивает Фьюри, глядя Стиву в глаза
— Никогда не сомневался, — спокойно отвечает Стив, чувствуя, как закипает все внутри. — Ник, скольких жизней стоило мое, якобы убеждение?
— Никто не должен был погибнуть. Мы знали, что ты нужен «Гидре», но что они выйдут открыто против военных сил, даже не предполагали.
— Да ну! — подает голос до сих пор молчавший Клинт. — А поднимая Старка, Роуди, меня, вы считали, что никто ничего не заподозрит? Что-то все эти объяснения настолько наивны!
— Других у меня нет.
— Нет для нас, или вообще?
— В данном случае это одно и то же.
— Когда ты понял? — оборачивается к Бартону Тони.
— Почти сразу. Как только меня очень «метко» обстреляли три крутых бойца. Все, что характерно, положили пули вокруг просто рамочкой.
— Что ты творил после этого? Не поделишься со всеми? — слегка повышает голос Фьюри.
— Не люблю играть вслепую! — огрызается Клинт. — Там, кстати, ни одного серьезного ранения, но все болезненные и очень… неловкие.
Снова повисает тишина. Должно быть, все присутствующие пытаются вообразить себе эти самые неловкие ранения.
— Ник, ты же понимаешь, что твои тайны равносильны потере команды, — говорит Нат.
— Понимаю, но прошу не требовать объяснений сейчас. Это может обернуться бОльшими потерями.
Клинт скептически хмыкает, остальные молчат. Кивнув, Фьюри продолжает:
— Капитан Роджерс, у нас нет другого выбора, как только попытаться активировать сыворотку. А для этого ее необходимо изучить. Того материала, который есть в лаборатории «ЩИТа», недостаточно.
— Берегись, Кэп, он сейчас потребует все, что содержит твоя кровеносная система, — ехидно заявляет Старк. — Мне-то, между прочим, одной капли хватило.
— И что, есть подвижки? — Фьюри похож на пса, взявшего след.
— Есть. Я уверен, что нестабильной сыворотку сделал тот красивенький куб, изучить который руководство «ЩИТа» мне не позволило. Как я могу доказать теорему, если к одной из аксиом у меня нет доступа?
— Считай, что уже есть. Но, думаю, что работа других умных голов будет только на пользу.
Все смотрят на Стива. Он медленно кивает и оглядывает лица собравшихся. Какие разные эмоции отразились на них!
Фьюри — удовлетворение. Клинт. Разочарование? Пожалуй да. Старк… Этот, кажется, уже погрузился в расчёты. Роуди удивлен. Выражение лица Нат нечитаемо.
Этот день почти завершается в лаборатории, где Стив вновь отдает немного своей крови на благо науки и прогресса.
Совсем завершается день для него на парковке, куда Стив бредет сразу, как только ему перевязывают руку.

17
«Эй, мелкий, прорвемся!»
— Да, наверное…
Стив сидит на бетонном полу, привалившись спиной к байку.
«Ну что ты такой смурной, будто из тебя всю кровь выкачали? На счет Фьюри не знаю, но Старк младший-то за тебя играет. Черт! Странно как-то взрослого мужика считать младшим!»
— Ты так говоришь, точно знал Говарда.
«Знаешь, похоже, что знал. Но вот только не вспомню, откуда».
— Может, ты его изобретение?
«Точно нет! Даже вот не знаю, я вообще изобретение или нет. То есть, с одной стороны… Нет, даже с двух сторон… В общем, меня создали, конечно, но чувствую, что не всего, а как бы частично… Не могу объяснить… Эй, эй! Ты спишь, что ли?»
Байк вздыхает, понимая, что никому ничего объяснять не надо. Стив спит. «Харлей» старательно гонит прочь мысль о том, что хорошо бы уткнуться сейчас носом в белобрысую макушку, на секунду удивляется, откуда у него такие фантазии. Про нос. А потом, он, кажется, тоже засыпает с последней более или менее внятной мыслью, что этого делать как раз не следовало.

18
Александр Пирс в особо сложных ситуациях предпочитал информацию на бумаге, так сказать по старинке. Белый лист, на котором он не спеша, делал аккуратные пометки карандашом, помогал дисциплинировать мысли. Сейчас был именно такой случай. Отчет о состоянии Солдата лежал перед ним на столе. Пометками текст уже был испещрен. Пирс задумчиво закручивал в трубочку угол листа.
Мысль о том, что шок может активировать сыворотку Золы, казалась одновременно логичной и абсурдной. Пирс с удивлением отметил для себя, что совершенно неразумно винит во всем Ника Фьюри. Что бы ему довести эксперимент с Роджерсом до конца! Ведь всегда можно найти несчастного, обиженного страдальца, оказавшегося в полной… беде. И чтобы спасти его было некому, кроме как тщедушному Капитану. Так нет же! Заваруха на Манхэттене закончилась без его участия. А Пирс был бы совсем не против понаблюдать за результатом.
Сейчас его аналитики предлагали ровно то же в отношении Солдата. Не в смысле отправить его спасать кого-то близкого и дорогого. Дураку ясно, у Солдата таковых не имелось, да и отправить куда-то его сейчас было можно только в виде груза. Умники считали, что шоковое воздействие, возможное в данной ситуации лишь на физиологическом уровне, поможет взбодрить и вернуть к жизни ценное имущество. Вот, к примеру, перекрыть ему кислород. Грубо. Примитивно. Но своя логика в этом есть.
Пирс напоминал себе старушку, которая приперлась в ветлечебницу с полудохлым котом и стоит перед выбором, дать ли уже ему сдохнуть-таки естественным путем через месяц другой или решиться на укол, который или поднимет на лапы котяру, или добьет его.
Кота хотелось бы иметь живого, подвижного и здорового.
Хорошенько все взвесив, Пирс взял телефон:
— Даю добро. Эксперимент в моем присутствии.
Что ж, в интересах Солдата открыть глаза, что бы там не замышляли светила науки.

19
«Харлею» снится, что байк он только отчасти. На треть. А еще на треть он человек, только какой-то странный. Без имени, привязанностей, желаний. Без радости, причуд, друзей. Без роду, без племени — где-то существует такое высказывание. Без родины, воспоминаний. Без всего, получается?
И еще на одну треть он тоже человек. Светлый, юный, немного растерянный, но точно счастливый. У этого счастливого человека есть все. У него есть Стив.
«Харлей» хотел бы стать этим человеком полностью, только куда девать того, у которого ничего нет? Он не уйдет добровольно.
Еще «Харлей» понимает, что может с легкостью покинуть свое металлическое тело. Примерно так же, как он в него однажды и перебрался. Можно вернуться туда, где он был прежде, а можно просто скользить вокруг стоящего на парковке мотоцикла и светловолосого паренька прикорнувшего рядом.
— Надеюсь, это разовая акция, и мистер Роджерс не будет ночевать в гараже постоянно.
«Джарвис! Нет, просто сегодня…»
— …ему необходимо было побыть с самым близким другом.
«Все-то ты знаешь! Его самый близкий, как я понял, погиб много лет назад».
— Да, Джеймс Бьюкенен Барнс. Вместе учились, вместе воевали, в мирное время, вероятно, вместе ходили на танцы, может быть, даже устраивали двойные свидания.
«Стив танцевать никогда не умел. А свидания — это вообще для него было провальным делом».
— Вы, мистер Харлей, обладаете информацией более обширной, чем официальная.
«Обладаю. Не спрашивай, где взял».
— Это было бы бестактно, но если бы такой вопрос прозвучал, Вы вряд ли бы смогли ответить на него, не так ли?
«Ну, про свидания вполне объяснимо. Он же просто глаз не сводил с этого Барнса. Какие там девчонки! А этот тупица даже не догадывался поначалу».
— Сам ты!.. — сонно, но очень сердито бурчит Стив. — Кости мои перемываете?
«Именно!»
— Знаете, парни, при всем моем уважении, вам все это до конца не понять.
«Где уж нам!»
— При всем моем уважении, мистер Роджерс, ситуация не уникальная.
Стиву вдруг становится смешно и уютно одновременно. Будто он сидит сейчас в компании старых приятелей, болтает о пустяках, а иногда, как бы между прочим, о самом важном и сокровенном. И душу раскрывать нет надобности — сама сейчас раскроется, чтобы впустить одного из них и навсегда приютить в себе.

20
Люди в белых халатах ведут последние приготовления, еще раз сверяют показания приборов. Тело на столе, опутанное трубками и проводами, само по себе не вызывает у них интереса и эмоций. На данный момент их задача — поддержание всех его функций в идеальном состоянии. В предстоящий, возможно смертельный эксперимент оно должно вступить, будучи совершенным, безупречным, абсолютно здоровым. В идеале, имеющееся в наличии тело, обретет сознание. Наличие или же обретение души не предполагается. Душе здесь не место. Не место даже самому этому слову.
— Я бы с бОльшим интересом изучал его по частям. Оживление трупа — дело скучное, — говорит один из присутствующих уже по пути из лаборатории.

21
«Меня скоро не станет!» — мысль эта приходит к «Харлею» откуда-то извне, но он, кажется, произносит ее вслух, потому что Стив вздрагивает, а в воздухе звучит слегка встревоженное:
— Мистер Харлей?!
«Не хотелось бы».
Он как-то слишком спокоен.
«Мотоцикл, понятное дело, останется цел».
— Постой! Как? Что это значит?!
«Как в сказке. В полночь карета превратится в тыкву».
Он понимает, что скоро его или совсем не будет, или не будет рядом со Стивом. Первое предпочтительней. Второе он уже проходил — не понравилось.
—Нет! Это…
«Не от меня зависит! — обрывает он. — Ты что же, будешь убиваться из-за говорящей игрушки? Капитан, ты еще не такое переживал! Думаю, в ближайшее время тебя закрутят разные события. А когда все утрясется, я б на твоем месте провел хоть один вечер в хорошей компании. Кажется, у тебя появились друзья, или вовсе семья. Не знаю. Ну, в этом ты сам разберешься».
— Это совет? Надо воспользоваться! — резко и вроде даже зло откликается Стив, вскакивая на ноги. — И не вздумай мне брыкаться!
В одно мгновение он уже в седле, газует — ни дать ни взять бесшабашный байкер.
— Джарвис, где тут у вас привратник?
— Мистер Роджерс, вы уверены?
— Ну?
Створка автоматических ворот плавно отходит в сторону.
— В хорошей компании? — кричит Стив, глотая встречный ветер. — Сейчас поглядим, насколько ты хорош!

22
«Ты решил сбежать домой? А как же гостеприимная команда Мстителей? Они, между прочим, отличные парни. А Романова вообще классная».
— Вот вернемся, сам скажешь ей это. У Наташи, конечно, богатая биография, но вряд ли ей прежде говорил комплименты мотоцикл.
«А мы вернемся?»
— Да. Я просто хотел показать тебе кое-что. И рассказать.
«Стив, ты как открытая книга. Хотел показать мне рисунки? Познакомить со своим Баки? Да ты совсем чокнутый! Если ты до сих пор скорбишь по нему, то говорить об этом надо не со мной. С людьми. Почему ты считаешь, что тебе больнее всех, что тебя не поймут? Думаешь, никого из них не резали по живому?»
— А, так ты решил, что мне надо поплакаться?
«Нет?»
— Нет. Просто хотел, чтобы ты знал.
«У меня такое ощущение, что я про тебя почти все знаю. Может, детали для меня сделаны из того металлолома, который собирали в двух кварталах от твоего дома в Бруклине?»
Стив только усмехается.
«Только вот зря ты, наверное, покатушки затеял. Сам же знаешь, охота на тебя»…
Они оба — два растяпы! Почти в тот же миг выкатившийся из переулка бронированный автомобиль перегораживает дорогу. Байк с визгом разворачивается на месте, только для того, чтобы оказаться перед вторым, точно таким же броневиком.
— Там… — едва успевает выдохнуть Стив, а «Харлей» уже влетает в переулок, точно вписавшись в узкий просвет между бронемашиной и углом дома.
Если бы у Стива была хоть минутка на размышления, он бы понял, что это не спасение. На прямой улице они как на ладони.
«Руки!» — рявкает байк, и Стив от неожиданности подчиняется и вскидывает ладони, выпустив руль. А «Харлей», точно конь, взвивается на дыбы, сбрасывает седока и, круто развернувшись, становится боком к ощерившемуся стволами автомобилю. Выстрел огнемета приходится точно в цель. Вмиг байк исчезает в слепящем сполохе, а в ушах Стива звучит вопль:
«Стив, лежи!!!»
Он хочет вскочить, понимает, что не чувствует ног, а потом приходит боль. На бедре рваная рана. Кровь льет на асфальт. На месте полыхающего байка гремит взрыв, куски металла летят в разные стороны. Стив, кажется, теряет сознание, потому что прямо перед собой он видит Баки, который появляется из клубов огня и дыма, подходит вплотную. Лицо его полупрозрачное, совсем неюное, с горькой складкой между бровей. Но серые встревоженные глаза, определенно, могут принадлежать только Баки. Он накрывает призрачными ладонями рану Стива и кричит:
«Края зажми! У меня не выходит! Мелкий, кровью истечешь!»
Стив подчиняется, стараясь стянуть края раны, но это только чтобы Баки так не волновался. На самом деле Стив понимает, что если дать крови литься, то вслед за ней ускользнет и душа и станет рядом с Баки.
— Баки… Ты же Баки, да?
«Да, раз ты так считаешь».
— Я к тебе. Можно?
«Нет!» — хмурится Баки.
— Ты же так совсем исчезнешь. Я тебя уже один раз потерял…
«А я тебя один раз нашел. И еще раз найду».
На лице этого взрослого Баки мелькает легкая мальчишеская улыбка.
«И вообще, сколько можно на мне кататься? Тебе сто лет скоро, а мотаешься на говорящем байке как пацан. Купи себе приличную тачку!»
Баки выпрямляется и говорит уже серьезно:
«За мной не ходи. Я сам приду, сам найду тебя».
— Скоро?
«Не знаю, Стив. Это трудно. Я и себя-то еще не нашел».
Он отступает на шаг, поворачивается спиной. Стив смотрит, как Баки уходит, и мир начинает таять вокруг. А потом кто-то, кажется, гасит свет…

23
…И тут же включает. Белый свет в белой палате. Единственное темное пятно — это Сэм, сидящий на стуле у его изголовья. Он замечает взгляд Стива и говорит:
— О, наконец-то! А то тут и поболтать не с кем.
— Я жив, или ты умер? — спрашивает Стив.
Он слегка поворачивает голову, чтобы рассмотреть Сэма получше. Вид у того не очень. Рука на перевязи, лицо в ссадинах. К стулу прислонена трость — значит еще и нога повреждена. Но что живой — бесспорно.
— Глупо шутишь, значит — не покойник, — констатирует Сэм. — Вот, скажи на милость, куда ты рванул? Хорошо, что Старк мгновенно узнал. Они тебя вытащили втроем. Ты же знал…
— Что на меня охотятся? Кто мне это только не говорил. Даже «Харлей».
— Жаль его. Как человека. Что он такое, ты хоть понял? Ведь живой был.
— Живой… — повторяет Стив, чувствуя, что снова уплывает в темноту.

24
Свет ламп яркий, как в операционной. Это совершенно бесчеловечно по отношению к лежащему на столе человеку. Впрочем, и самому этому человеку понятие «человечность» незнакомо. В эту минуту он нацелен лишь на одно — выбраться отсюда любой ценой. Секунда — открыть глаза, еще с десяток секунд — выдернуть из тела иглы капельниц и трубки катетеров, еще пара секунд — встать. Босые ступни касаются холодных плиток пола, Солдат бесшумно идет к двери. Его не волнует собственная нагота, но он понимает, что голышом далеко не уйдешь. Первая дверь из самой лабораторной палаты открывается автоматически. На вход, судя по всему, она заблокирована, а выходить отсюда некому — его в расчет не приняли. Небольшой коридор, даже не так, в голове всплывает странное слово «предбанник», еще одна дверь, за ней вооруженный боец. Вспоминается еще одно емкое слово «долбоеб». Явно охраняет ценный объект от внешнего посягательства и помыслить себе не может, что объект встанет, выйдет из лаборатории и врежет ему железным кулаком по темени. Все это происходит абсолютно беззвучно. Солдат опускается на корточки и торопливо стаскивает с убитого одежду. Обувь чуть великовата, куртка слегка тесновата в плечах — мелочи, которые он не принимает во внимание. Магазин автомата полон — вот это славно! Живых мишеней будет предостаточно. Разумеется, приборы показали, что и пульс, и дыхание у подопытного отсутствуют. Вон сколько народу спешит сюда! Автоматная очередь косит безоружных медиков и лаборантов. Дальше будет сложнее — на звук выстрелов появляется охрана. Они хороши, но он-то лучший! И потом, им не надо к Стиву, а ему очень-очень нужно. Теперь Солдат помнит, кто такой Стив, помнит, как они впервые познакомились в их общем детстве, как потом встретились еще раз при совершенно фантастических обстоятельствах. Эти воспоминания больше похожи на кинохронику, точно он видит их со стороны, но, похоже, именно они помогают Солдату вести бой хладнокровно, расчетливо. Успешно. Он прорывается к окну, не задумываясь, какой там этаж, зная, что для него это неважно, бросается вниз в водопаде осколков. Он несется, что есть сил, с восторгом понимая, что его, кажется, приказано взять живым. Живым — это прекрасно, а взять — вот уж нет! А еще он знает, что само это слово «восторг» — для него теперь не пустой звук. Усатого дядьку, уже запустившего мотор мотоцикла около магазина, он не отшвыривает, а ссаживает с сиденья почти как ребенка и, газуя, говорит этому неживому байку:
— Договоримся, приятель?
А потом в ушах свистит ветер, а душа, которой не должно же быть, сама указывает путь к тому, кого он обещал отыскать.
Но неживой мотоцикл — он и есть неживой. Ему требуется горючее, а в баке его, как оказалось совсем мало. Мотор глохнет, Солдат аккуратно заваливает байк на бордюр и продолжает свой путь пешком. Осталось пройти всего пару кварталов.

25
Странный человек идет по городу. Прохожие смотрят на него с опаской, сторонятся. Некоторые и вовсе шарахаются прочь. Если случайно встречаются с ним взглядом, то спешат отвернуться.
Человека это не задевает. Он пробует мир вокруг на вкус и наощупь. Он глубоко вздыхает, втягивая ноздрями аромат кофе у кофейни на углу. Он срывает и жует горьковатый листок липы и треплет по холке золотистого ретривера на переходе. Получает от пса слюнявый поцелуй в ладонь. Он чувствует слежку за собой и ничего не предпринимает, точно это игра.
«Наташа, как там наш парень?»
«Все в порядке, Ник. Приближается к цели. На ходу кайфует».
«Продолжай вести его».
«Само собой! Даже без твоего приказа. Это, знаешь ли, забавное зрелище!»
«Ну-ну! Рад, что тебе весело».
Солдат очень подозревает, что Романова не слишком-то маскируется, так, для порядка. А еще он вспоминает, что говорил о ней с одним парнем. Со Стивом. Стив…
С этого момента начинается возвращение Баки.
Вот здесь ему нужно повернуть направо. Он так и делает. На секунду скрывается за углом, вылетает оттуда вновь и почти врезается в рыжую. Ну, точно, играла! Иначе этот простенький прием вряд ли бы сработал.
— Привет, — говорит она. Спокойно так говорит, даже слегка расслаблено.
— Привет. Я должен тебе кое-что сказать. Стиву обещал.
— Не томи! — в ее глазах пляшут бесенята.
Если быть точным, ничего такого он не обещал, но, наверное, тот разговор за минуту до гибели можно считать даже клятвой.
— Ты классная, — говорит он, склонив голову к плечу. — И я уже пришел.
Нат хохочет. Беззаботно, звонко, как девчонка. Как же ей это идет!
— Ну, тогда — удачи! — желает она, отсмеявшись и, привстав на цыпочки, целует его в щеку. — И в следующий раз жду более развернутого комплимента.
Она разворачивается, не спеша идет прочь, а Баки в спину ей произносит:
— Спасибо, что проводила.



26
В светлую палату Стива возвращает шум, голоса. Два голоса, если уж быть точным. Встревоженный женский — звонкий и властный одновременно, и глухой и слегка виноватый мужской. Второй голос настолько знаком, что практически выдергивает Стива из благостного забытья.
— Сэр, Вам сюда нельзя! Сюда никому нельзя! Он в тяжелом состоянии! Стоило выпроводить одного нашего пациента, так тут Вы явились, Бог весть откуда!
— Пожалуйста! Нет, я не уйду!
— Он спит. Ему нужен покой.
— Баки, — говорит Стив. — Мне нужен Баки.
— Баки — это я! — почти с гордостью заявляет посетитель и осторожно садится у Стива в ногах. — Мэм, он сказал, что я нужен.
Стив приоткрывает глаза. Прямо перед собой он видит пухленькую немолодую медсестру. У нее такое решительное и непреклонное выражение лица, что становится немного страшно за Баки. Стив переводит взгляд и видит теперь уже самого Баки. Он очень похож на то видение, которое предстало перед Стивом, когда он истекал кровью. Он отводит волосы с лица и улыбается:
— Я же обещал найти тебя, и нашел.
— Да Бог с вами! — машет рукой медсестра. — Недолго только. Вот вернусь и обязательно прогоню!
Она уходит, и Стив спрашивает, как о самом важном:
— А себя? Ты нашел себя, Баки?
— Почти. Да не важно!
— Нет, говори! Что не так?
— Стив, я помню Бруклин, помню фронт, помню «Гидру». Я вспомнил, что творил все эти годы, даже то, что вычищали из памяти перед крио. Я только не чувствую всего этого. Я понимаю, что должен испытывать вину, ужас от того что творил… И ничего!
Стив осознает, что Баки, сидящий на его постели, настоящий, живой — в его твердый теплый бок Стив сейчас упирается ступней. Что Баки был жив все время, даже когда его самого в смертельном плену держал лед. Что Баки в эти годы был как-то связан с «Гидрой», Что Баки совершал что-то плохое и в чем-то виноват. Что из памяти Баки должны были стереться какие-то жуткие злодеяния. Что они остались на месте, и что Баки не испытывает ни малейших угрызений совести. Что все это неправильно, не должно быть так. Но Стив оставляет при себе только первый пункт. Все остальное отметает прочь. Пусть его! Раз Баки сейчас не терзается, все ужасы можно пока не принимать во внимание. Надо только закрепит существенное, и он уточняет:
— Ты больше не уйдешь?
— Не собирался, если только та грозная дама не прогонит.
— Если вдруг прогонит, то можно…
— Стив, я найду, где переждать.
— Я только хотел тебе предложить навестить Джарвиса.
— База Мстителей? Ну, уж нет! И вообще, меня вполне устраивает эта койка. Все равно она тебе длинновата.
Стив тихо смеется, на секунду закрывает глаза и понимает, что открыть их уже не в силах.
— Спи, — слышит он шепот Баки. — Тебе нужно. Миссис Роджерс всегда говорила, что сон — отличная пилюля.

27
Баки сидит у Стива в ногах, смотрит на него, замечает, как поочередно включаются различные чувства, точно лампочки новогодней гирлянды.
Нежность и покой. Он помнит, что не раз прежде смотрел на спящего Стива, только чаще всего сон у того был беспокойный и лихорадочный. Сон больного человека. Раненый утомленный Стив сейчас не выглядит болезненно.
Баки видит, как чуть вздрагивают ресницы. Новое чувство, кажется, называется умилением. Стив тощенький и хрупкий. Беззащитный? Баки так не сказал бы. Но оберегать его стоит. Такого Стива нетрудно уничтожить. Баки знает, он и не таких уничтожал.
Мозг услужливо, как на блюдечке, преподносит воспоминания, и с этой минуты в душе нет покоя. Всколыхнулся бездонный омут — стыд и боль. И ненависть к самому себе. Что же ты натворил, Солдат!
Наверное, после всего содеянного ему не место рядом со Стивом, но после недолгих колебаний он малодушно решает остаться. Сам он думает, что ненадолго. До того часа, когда Стив узнает, возненавидит, оттолкнет. Вот тогда и придется уйти, как побитой собаке с поджатым хвостом. Пока же он лишь поудобнее устраивается в изножье кровати и прикрывает глаза. Дремлет чутко, точно и впрямь сторожевой пес.
За следующие сутки отлучается он лишь пару раз в уборную. Возвращаясь, оба раза выдерживает практически неравные словесные бои с медсестрой. Он пробует все приемы: грубит, вспоминает, как включить обаяние, взывает к состраданию. Последнее, как ни странно, срабатывает, и грозная всесильная леди, которую ему легко прикончить одним ударом, впускает-таки его в палату.

28
Новый день, а может час или минута начинаются для Стива с разочарования. Баки рядом нет. У его постели снова дежурит Сэм, по-прежнему помятый, разве что ссадины на лице слегка поджили. Стив же чувствует, что у него ничего не болит, не ноет, не тянет – хоть вставай да иди. Впрочем, определиться с этим он не успевает, потому что появляется и Баки. И вновь в сопровождении медсестры:
— Вы из воздуха, что ли, появляетесь, молодой человек? Сколько раз уже выгоняла!
Баки честно прикидывает в уме:
— Три, это четвертый. И я снова не уйду.
Медсестра, видимо понимает, что напором тут ничего не решишь, и уже мягко говорит:
— Ведь голодный. Постоянно тут околачиваешься.
— Я тоже голоден! — заявляет Стив.
— Тут все голодные, мэм, — подводит итог Сэм. — И я даже знаю, кто сейчас пойдет за едой.
— Хорошо подумал? Куда тебе на костыля-то? — отзывается Баки.
— За едой идет нарушитель больничного распорядка, — не остается в долгу Сэм.
— Стив, ты — нарушитель, ты идешь. Это, в самом деле, не порядок, что здоровый человек валяется в кровати.
— Запросто! — Стив резко садится в постели.
— Эй! Не прыгай! — Баки хватает его за плечи.
— Бак, я в порядке. Кому что принести?
— Мне чашечку кофе! — звонко смеется медсестра.
— Да, мэм! Какой предпочитаете?
Конечно не кофе, но когда на следующий день они отправляются навестить Сэма, Баки несет большой букет. Он рассказывает Стиву о десятке способов незаметно и незаконно проникнуть в больницу, но заходят они как добропорядочные посетители через центральный вход. Сначала вручают цветы смущенной и довольной женщине, потом идут к Сэму.
Стиву нравится слушать, как эти двое поддевают друг друга. Через пару дней Сэма обещают отправить долечиваться домой, и он полон нетерпения. А пока обещает Стиву не слишком скучать, а Баки не сломать себе еще что-нибудь жизненно важное. На том и расстаются.
29
Покинув больницу, бредут пешком. Не долго, правда, бредут. С мягким шорохом вровень с ними останавливается машина. Наташа высовывает нос наружу и интересуется:
— Экскурсия по Нью-Йорку? С посещением элитного злачного места, разумеется.
— По тебе Старк стосковался, — поясняет Баки и первым спокойно садится в авто.
— Тебя тоже очень ждут.
— Шпионы бывшими не бывают. Мне интересно…
Наташа неторопливо ведет автомобиль по знакомому маршруту, смотрит на дорогу, к ним даже не оборачивается:
— Кому первому я тебя сдала?
— Ты и это готова рассказать? Ну что ж, сама предложила. А как поняла?
— Про Зимнего Солдата, про тебя, про вас обоих? С Зимним несложно. Не убил — и на том спасибо.
— Не за что. Случайно вышло.
— Хорошо. Тогда спасибо, что не покалечил на тренировках.
— Приказа не было.
Эти двое явно забавляются, но, кажется, только потому, что боятся дойти до сути разговора.
Наташа вздыхает и на пару секунд все-таки переводит взгляд на Баки:
— Вот как раз о тренировках… Маску в Союзе тебе еще не надевали.
— Это понятно, но что я…
— Когда Стива подняли со дна, моей основной обязанностью стало изучить его досье буквально в совершенстве. А в досье фотографии. У меня день не задался, когда я до них дошла. Голова просто раскалывалась, и я решила немного развеяться, посмотреть их как старый бабушкин альбом. Говарда Старка минут пять разглядывала, Стива, само собой. И вдруг маленький портрет такого смазливого парнишки! И где я могла видеть этого симпатягу? Я даже в музей тогда сходила. Ну не могло быть такого сходства на пустом месте!
— И с этими догадками ты пошла к Фьюри? — не выдерживает Стив.
— Пошла. И, конечно, услышала много интересного в свой адрес. В частности, что в физиогномике я уже преуспела, на очереди хиромантия. Но Ник не сбрасывает со счетов никакую информацию. А потом ему повезло. Мы же говорили, помнишь, что «Гидра» окопалась внутри «ЩИТа?» Ник просто стал не слишком скрывать информацию о том, что Старк изготовил трансформатор, способный изменить излучение Куба, и что таким образом сыворотка в твоей крови вновь начнет действовать.
— А он уже? — Стив и сам знает ответ на вопрос, но уточнить не мешает.
— Нет. Он, насколько я знаю, движется по другому пути. Но ты не представляешь, какое оживление вызвала эта информация!
— Самые глупые выдали себя, — усмехается Баки.
— И не только себя, но и место, где в бессознательном состоянии под наблюдением специалистов лежал один умник.
Наташа корчит рожицу.
— И вы, как один, устремились к нему на помощь! — говорит Стив.
— Некоторые устремились. Не совсем на помощь, но происходящее в этой лаборатории было крайне интересно «ЩИТу». Мы были там, готовы были вежливо постучать в дверь, но кое-кто опередил нас и вышел через окно. За тобой наблюдать было одно удовольствие, — она снова бросает взгляд на Баки. — Тут Сэму спасибо — одолжил Рэдвинга. Не сказать, что я люблю такие штуковины, но отследить тебя он помог. Мы пересеклись просто идеально. Ну, дальше сам все знаешь.
— Не все, — мотает головой Баки. — Как ты могла знать, кто я? Ну, то есть, кем я был в тот момент? Ты спокойно шла за Зимним? Позволила засечь тебя, зайти в больницу.
— Ты бы видел себя со стороны. Ты же был как человек, который только что вышел из тюрьмы. Получил свободу. На которую не рассчитывал. Ну а когда мы столкнулись на углу… Знаешь, у тебя было такое лицо. Хм!.. Абсолютно вот такое.
Она притормаживает у тротуара и достает из кармана маленькую пожелтевшую фотографию. Сержант Джеймс Барнс сияет, как сто тысяч солнц. Он не смотрит в объектив. Стив знает, куда он смотрит.
Стиву и Баки даже в голову не приходит иронизировать на тему фотографии в Наташином кармане. Она сама разряжает обстановку:
— Сколько же раздолбаев трудится в архиве «ЩИТа»! А если бы я не только украла фото, а вовсе вернула им пустую папку?
— Выходит, в этот раз Фьюри поверил тебе? Дал свободу действий? — спрашивает Стив. — Какие доказательства ты ему предоставила?
— Никаких. Я просто говорила с очень убедительной интонацией, — фыркает Наташа и тормозит. — Приехали.

30
— Добрый день, мисс Романофф, мистер Роджерс, мистер Харлей! — приветствует их безупречно вежливый голос из ниоткуда.
— Что?!
—Нат, все потом. Вот честно!
— Здравствуй, Джарвис.
— На счет Харлея…
— Мистер Старк ждет вас всех в лаборатории.
Романова сердито щурится и первой направляется к лифту.
Они идут, пытаясь уцелеть под пронзительными взглядами, которые Наташа бросает на обоих поочередно.
Прежде чем войти в лабораторию, она говорит:
— Тебе Роджерс лучше помереть во время эксперимента. Уверена, Тони сделает все максимально гуманно. Просто если выживешь, за тебя возьмусь я, а это гораздо хуже.
И выдержав паузу добавляет:
— А нечего хранить от меня тайны! Женщина, которую одолевает любопытство — это страшная сила.

31
Старк выглядит как именинник. Подойдя к Стиву вплотную, он спрашивает:
— Готов? Я имею в виду, готов ли ты проститься со своими компактными размерами, сменить весь гардероб и вновь примерить на себя роль символа нации? По глазам вижу, что — нет. Но это неважно. Ты сегодня всего лишь статист, а герой дня у нас — он.
Тони широким жестом указывает на Куб, сияющий холодным светом на лабораторном столе:
— Призван внести смуту в мирную жизнь твоего организма, Кэп. Его излучение способно расшевелить соню-сыворотку в крови. И теперь мне известно, при каких условиях это может произойти. Надо признать, легенд и сказок вокруг него придумано столько, что Санта-Клаус обзавидуется. В частности, его смертельная опасность для человека. Все ведь слышали, что прикасаться к Кубу нельзя? Ну, так это чушь! Продолжительный контакт смертелен, но всего лишь на мгновение – запросто!
Тони успевает сделать лишь движение в направлении Куба.
— Нет! Тони!
Стив рывком бросается к нему, спотыкается о так не вовремя выставленную Наташей ногу.
В это же мгновение рыкнув: «Блядь!» — Баки хватает его за плечи. Кто и чем в общей сутолоке попадает Стиву по переносице — неизвестно, но вот оттолкнуть в сторону этих двоих почти успевает Старк. Кровь льет у Стива из разбитого носа прямо на Куб, Баки задевает его металлической рукой. На секунду две ладони — железная и тощенькая живая — накрывают Тессеракт, тут же отдергиваются, а потом три человеческие фигуры окружает хоровод пляшущих молний. Кто-то из этих троих кричит, кто-то хрипло матерится, и двое вылетают из сверкающего кокона, выброшенные неведомой силой. Баки падает плашмя, раскинув руки и ноги, Старк кубарем прокатывается по полу, едва не сбив Клинта и Наташу. Сплошь свитый из молний, столб взвивается до самого потолка и опадает, исчезает бесследно. Взору всех присутствующих предстает мощная фигура капитана Роджерса. На нем почти лопается ранее мешковатая одежда, и его голова, кажется, тоже готова лопнуть пополам. По крайней мере, он изо всех сил сжимает ее ладонями, тупо таращится на лежащий перед ним Куб и говорит тихо, четко и с особым чувством:
— Твою же мать!
— Это нормально? Нормально, когда новорожденный сквернословит, едва появившись на свет? — интересуется Тони, все еще лежащий на полу.
— В порядке вещей, — отзывается Баки, тяжело поднимаясь на ноги.
— Спасибо за информацию. Потом познакомимся, не забудь только напомнить.
Баки кивает и бредет к Стиву:
— Вставай, думаю, валяться на полу здесь можно только хозяину лаборатории.


32
Следующий час Старк хлопочет вокруг Стива как наседка. Хитроумные приборы измеряют различные показатели организма, сканируют его вдоль и поперек. В этой суете Стив все же не выпускает из поля зрения Баки. Тот готов, кажется, сорваться с места всякий раз, как к коже Стива прикасается очередной датчик. Чтоб этого не произошло, Стив то кивает ему, то улыбается, всем своим видом показывая, что все в порядке. Баки, видимо, не очень-то верит, но не вмешивается.
— Все стабильно, полагаю, Капитан Америка вернулся к нам, так сказать, полностью! — изрекает, наконец, заносчивый гений и валится в глубокое кресло с таким видом, точно он день напролет бревна таскал. — Прекрасный итог дня! И ты так и не напомнил о знакомстве.
Он без всякого перехода обращается к Баки, чем слегка смущает того.
— Барнс! — восклицает Тони, едва слышит имя. — Что, тот самый, закадычный друг нашего Капитана? Парни, с вас история! И очень бы хотелось подробностей об этом, — он бесцеремонно тычет пальцем в бионику.
На лице Баки читается много разных непечатных выражений, но сегодня, кажется, он позволил бы Старку даже дернуть себя за нос.
Без истории не остается даже Наташа. Ну, еще бы! Без тайны мистера Харлея пришлось бы многое недоговорить, а значит запутаться в обмане.
К концу вечера Старк выглядит разочарованным, и даже не скрывает этого:
— Эх, не удалось вовремя изучить этот загадочный механизм! — только восклицает он.
Стив очень надеется, что море впечатлений сегодняшнего дня захлестнуло и скрыло ото всех один островок информации — о том, что Зимний Солдат, накрепко вцепившийся в душу Баки, не собирается исчезать, а, похоже, затаился до поры до времени.

33
В конце недели Стив заявляет Баки, что они идут покупать мотоцикл. Друг только сокрушенно качает головой:
— Стив, почему не авто? Второй раз хочешь войти в ту же реку?
— Нет, просто, байк мне больше по душе. Ну, это личное!
Подвезти их берется Наташа. («Я практически нанялась личным шофером к вам, парни!») В салоне она сразу отделяется от них, переходит от одного сверкающего автомобиля к другому, как ребенок в парке аттракционов, который никак не может выбрать, на чем бы покататься. А Стив выбирает не долго. Он застывает перед черным «Харлеем», точной копией взорвавшегося мотоцикла, и говорит:
— Он!
Когда возвращается Наташа, «Харлей» уже куплен. Стив медлит, касается руля, точно боится поранить сталь.
— Испытаешь? —подначивает Нат.
— Ну, не тяни! — Баки хлопает друга по плечу.
— Ты не сядешь?
— Нет, сначала давай один. Хочу поглядеть на тебя со стороны.
— Это называется «попускать слюни», — вставляет ехидно Наташа.
— Пусть так, — на удивление спокойно соглашается Баки.
Стив резко толкает педаль, и байк, вместо того, чтобы сорваться с места, крито разворачивается, сметая Баки. Тот отлетает в сторону, с противным скрипом скобля железными пальцами асфальт. Почти сразу вскидывается и орет на мотоцикл:
— Козел! Какого черта?
Ну, для того, кто еще недавно жил в такой же броне, вполне простительно. Он встает, отряхивает штаны и куртку.
— Везет тебе! — говорит Наташа. — Второй байк с причудами. У тебя точно не спецзаказ?
— Да нет, он в порядке. Я силы не рассчитал, — мотает головой Стив.
И погладив кожаное сидение, в шутку добавляет:
— Да, мой хороший?
«Я жду приказаний!» — бьет им троим в уши хрипловатый, холодный, очень знакомый голос.

34
Тот день стал для Солдата особенным. Не то что бы он прежде не испытывал страх. Испытывал, конечно, и не раз, но панический ужас был все же явлением из ряда вон выходящим. Солдат каким-то образом понимал, что прежде это чувство принадлежало человеку, живущему с ним в одном теле. Ничего плохого в этом не было, просто оно было вот так. Солдат мог бояться, но паниковал только Баки. Редко, но случалось. А сегодня паника накрыла именно Солдата. До этой минуты он чувствовал себя вполне комфортно, находясь на втором плане, полусонно наблюдал, как живет Баки, будучи главным. Солдат практически наслаждался бездельем, и вдруг оказался в плотном коконе из света, страха, боли и… свободы. Он вновь впал в это странное состояние, когда мог покинуть тело, ускользнуть в любом направлении, но решил повременить. А потом нахлынул тот самый ужас.
Когда Баки отшвырнуло прочь от Куба, было не страшно. Солдат успел вцепиться покрепче и вылетел вместе с ним. Худо стало потом, когда изменившегося Стива усадили в кресло. Каждый укол в вену, каждое касание датчиков отзывались у Солдата где-то в самой глубине несуществующей души таким страхом, что он заметался, задергался, пытаясь найти место, куда можно улизнуть. Он полагал, что станет следующим, и не был к этому готов. Он был согласен даже лежать распятым на столе, но только не кресло!
Ужас ослепил его, и он не заметил, когда все кончилось. Осторожно высунулся из небытия, когда Баки делился опытом обитания в теле «Харлея», и перевел дыхание. Понимая, что им сегодня не займутся.
Но и отсрочка была невыносима, хотя ничего плохого не происходило.

35
— Так хотелось сюда подняться, а приходилось оставаться на стоянке, — говорит Баки, стоя посреди квартиры Стива.
Солдат на его месте не стоял бы, а проверил, куда выходит окно. Баки делает шаг, конечно, совсем не в ту сторону. Он подходит к Стиву. Солдат бы так не спешил, но сейчас он — ведомый. И вместе с Баки он прикасается, осязает, ловит взгляд и дыхание. Ему некуда деваться. Он легко мог бы ускользнуть, но куда? Где тут спрячешься?
А на столе ворох карандашных набросков. Так вот как выглядел бы Баки, если бы не Солдат!..
— Баки! Что?
— Нет-нет, ничего! — мотает тот головой.
Солдат знает, что больше всего Баки хочет крикнуть ему: «Пошел вон!»
Но вместо этого он слышит:
— Держись крепче!
И он держится, цепляется всю неделю, а потом эти двое едут в магазин за «Харлеем».
Глядя на него, Солдат вспоминает, как это здорово, когда навстречу тебе мчится ветер, когда некоторые твои поступки поражают окружающих. И, тронув на прощание сердце Баки, он обнимает байк. То есть, обнял бы… Но все получается! А наподдать потом задним колесом этому придурку — это как бонус! Он так забавно катится по асфальту и тормозит стальной пятерней! И Солдат вспоминает, что значит «забавно». И рыжая с приоткрытым от удивления ртом смешная. И если улыбка на лице Стива — не обещание заговора, то значит Солдат совсем дурак. А это не так, разумеется!

36
— Знаешь, Стив, я бы его не покупал, — насмешливо говорит Баки.
«Мало получил?»
— Не горюй, двухколесный! Если Стив уйдет, я тебя усыновлю, — отмирает Романова.
— Никуда я не уйду! Он мой! И не ссорьтесь! — Стив смотрит поочередно на Баки и на мотоцикл.
«Так точно!»
— Ага!
Звучит синхронно и очень обнадеживающе.

37
Они не ссорятся, разумеется, но поддевают друг друга постоянно. Когда вечером Стив и Баки спускаются в гараж прилично затарившись пивом, «Харлей» изрекает:
«Русские мужики обычно в гараже бухают».
— Тебе видней! — пожимает плечами Баки.
— Не хотелось, чтобы ты один скучал, — Стив мягко улыбается.
— Что такая кислая рожа, Солдат? Прости, тебе не наливаем, на третьего не рассчитывали, — Баки откровенно веселится…
Байк-Зимний умудряется за несколько дней сдружиться с Наташей, и однажды она тоном, не терпящим возражений, заявляет:
— Парни, мы тут с двухколесным хотим прошвырнуться по городу. Вас не зовем.
На удивленный взгляд Стива поясняет:
— Так, общие воспоминания, поболтаем немного…
«Харлей» более категоричен:
«Столетние американцы! О чем с вами говорить!»
— Балбесины, — усмехаясь, качает головой Баки и успевает-таки отскочить от вильнувшего корпусом мотоцикла.
Похоже, Зимний «Харлей» вырабатывает свой собственный стиль боя…
— Речь только о мистере «Харлее». Ваше присутствие, мистер Роджерс и мистер Барнс, не обязательно. Вы можете находиться в лаборатории, или же, если желаете, посвятить пару часов чему-то другому.
— Я понял, Джарвис, — Стив оборачивается к Баки.
Тот стоит, вцепившись в руль «Харлея» как в спасательный круг.
«Без вас!» — байк тихо катит к грузовому лифту.
— Уверен? — спрашивает Баки.
«Хм!»
Когда лифт закрывается, Баки говорит:
— Он боится до ужаса лабораторий, технических манипуляций. Раз согласился на исследования, значит, поверил Старку.
Стив кивает и опускается у стены на пол. Баки поступает так же. Им даже не приходит в голову уйти куда-нибудь на несколько часов.
Когда байк возвращается в сопровождении Тони, Стив уже изнервничался и готов сам бежать в лабораторию. Появление этих двоих, слава Богу, происходит до того, как он срывается с места.
— Ну? — нетерпеливо вскидывается Стив.
— Мы очень плодотворно провели эти без семи минут три часа, чего не скажешь о вас, ребята, — говорит Тони. — И мне удалось сделать гениальный, научно обоснованный, блистательно отшлифованный вывод.
Он выдерживает паузу, кладет ладонь на бак «Харлея» и завершает:
— Не хрен лезть в чужую жизнь, если не просят! За возможность же сделать это судьбоносное открытие, однако, я был вынужден заплатить.
Тони кивает в сторону скромно стоящего у стеночки байка. Тот тихо сияет и переливается разноцветными огоньками, как новогодняя гирлянда. Только сияние идет откуда-то изнутри.
— Но это только справедливо, — завершает Старк…

38
— …в этом, вообще-то что-то есть, — Тони трет переносицу. — Знаешь, Кэп, что меня убедило не навязывать услуги по созданию антропоморфной оболочки? Он сказал, что его «создавали не человеком» и именно не человеком ему быть проще всего. Что ж! Парню и впрямь, наверное, нужно до конца понять человеческую сущность, приглядеться, примериться. Вот достигнет впечатляющих высот в развитии, мы вернемся к этому вопросу.

39
«Знаешь, Баки, никак не могу решить, как бы хотел выглядеть».
— Не спеши, приятель. На всю жизнь выбираешь.
«Не промахнуться бы! О, а это ты где взял?»
— Кота? Да он тут живет в кондитерской. Ко всем ластится. Мягкий такой!
«Вот так гладить очень классно?»
— Не то слово!.. Эй, о чем задумался?
«Внешность на всю жизнь выбираю. Усиленно. В срочном порядке».

@темы: Фик вам!

---

Фото

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поцелуй

21.01.2020 в 13:36

Пишет  ILisssa:

Всем обнимашек

21.01.2020 в 06:29

Пишет  CD_Eater:

)))

20.01.2020 в 09:22

Пишет  Sunny2009:

И немного позитивчику)))

---

Дух Великих Озер

Название: Дух Великих Озер
Персонажи: Стив Роджерс/Джеймс «Баки» Барнс, много эпизодических персонажей (в дороге кого только не встретишь!)
Рейтинг: PG-13
Размер:~4600 слов
Жанр: романс, роадстори
Предупреждения:наверное нет
Краткое содержание: Баки провоцирует Стива на поездку в край Великих Озер

Стив говорит:
— Был большой соблазн послать все к чертям и остаться там, в послевоенном мире, когда люди, замерев, слушали тишину и верили, что без войны — это теперь навсегда.
И еще:
— Когда я проснулся в новом веке, понял, что вернулся не целиком, что ли…
— Как будто потерял багаж при перелете?
— Вроде того.
Шутка не проходит.
Баки предлагает:
— Как на счет того, чтобы навестить Бруклин? Ну, нашу улицу. Наверное, там осталось хоть что-то из прошлого.
Стив мотает головой:
— Думаю, ничего не осталось.
В другой раз Баки говорит:
— Давай махнем на мотоцикле, например, во Флориду. Он в отличном состоянии. Я его, только что не по атомам, перебрал. Или на поезде. Даже напрягаться не надо. Дорога сама под колеса кидается. А ты, знай себе, пейзажами за окном любуйся.
— Когда-нибудь позднее, Бак…
И это не депрессия. Просто Стив ощущает, что человека по имени Стивен Роджерс в природе больше не существует. Его точно разделило на части и раскидало во времени.

Где-то есть настырный бруклинский мальчишка, который не хотел ни убивать, ни умирать. Но в 45-м провернул и то, и другое.
Есть человек, закрывший глаза в 20-м веке, а открывший в 21-м. Он ухватился тогда за единственную необорванную нить — свое предназначение. Он спасал людей, обрел дом и друзей. Но вечерами дом пустел.
Есть абсолютно счастливый Стив, просто Стив, никакой не Капитан Америка, летящий в джете над снежной Сибирью. Рядом тот, кто тоже вернулся домой.
Есть человек, который не хочет разжимать объятья, пусть хоть рухнет на голову ясное небо Воканды. И человек, который касается серого пепла на земле.
Есть тот, кто ведет за собой самую немыслимую армию на свете. И тот, кто один уходит возвращать долги Вселенной. Собрать бы их всех воедино.
Очень хочется, чтобы прав оказался Баки, когда сказал:
— Стив, ну наконец-то это ты!
А Стив разгримировывался в ванной перед зеркалом и думал: «Разве?»

***
Баки перенимает у Стива один весьма сомнительный «дипломатический » прием под названием «Лобовая атака». Однажды без всякого предисловия хватает за руку и волочит из дома.
— Как он тебе? — и гордо смотрит на свое приобретение.
Стив пялится с раскрытым ртом на тяжелый, исколесивший немало дорог трейлер. Он стоит себе и делает вид, будто он здесь совсем случайно.
— Раскрой свой далеко идущий замысел.
— Мы отправляемся в путешествие. Хвати уже тянуть!
— Почему на этом?
— Поезд и мотоцикл у тебя не вызвали восторга. Да посмотри! Он классный! Объедем всю страну. Ты нарисуешь на нем флаг США, и мы будем отмечать на нем звездочки по числу штатов, которые посетили.
Стив смеется. Дурацкая идея не кажется такой уж дурацкой. Сколько он себя помнит, путешествия всегда манили. И почему бы нет? Сколько можно делать вид, что не хочешь ехать? Стив кивает, соглашаясь то ли со своими мыслями, то ли с планом Баки.
— Сегодня сборы, а завтра — в путь! — говорит тот, когда они залезают в кабину.
На завтра они оба участвуют в боевой операции.
По связи от Баки прилетает только одна фраза:
— Стив, как им не надоест?
Они оба понимают, о чем речь. Люди изобрели столько способов уничтожения себе подобных, что мир, кажется, свихнулся бесповоротно. Чтобы спасать людей приходится людей же и убивать…

Потом Баки лечат и латают в больнице. Потом Стив носится с ним дома. Потом Баки снова заводит речь о путешествии.
Стиву все кажется, что его друга, способного одной левой гриф штанги согнуть, до сих пор ветром шатает. И он находит один за другим поводы отложить мечту в долгий ящик.
Не он первый, не он последний.

Все меняет одно ясное утро. Этим утром Баки нигде нет. Есть записка:
«Старт — в Бруклине. Финиш — там же. Я быстро, одна нога здесь — другая там. Жди дома, пеки пирог».
Столь открытая провокация выметает Стива из дома в одно мгновение.
Мотоцикла нет на месте, а трейлер стоит немым укором, и сзади на нем намалеван звездно-полосатый флаг. Полосы Баки вполне удались, но звезды явно подкачали. Кривоваты, и расположены как попало.
Стив убирает в трейлер банки краской и кисти, оставленные Баки, и садится за руль.
На сидении еще одна записка, точнее, торопливо нарисованный план поездки. Путь Баки лежит сначала в Пенсильванию. Он едет в край Великих озер.
Стив трогается в дорогу…

Бруклин. Дети.

Он паркуется за несколько кварталов до нужного места и просто бредет пешком, с каждым шагом все замедляясь. Конечно, старого дома уже давно нет. Того, где жили Барнсы — тоже. Это вполне ожидаемо. Какое-то время Стив еще бродит по близлежащим улицам, стараясь углядеть приметы прошлого. Но сейчас в Бруклине живет уже не их с Баки детство.
Дети другие, игры иные. Впрочем, одна игра, наверное, вечная. Мальчишки с упоением воюют друг с другом.
— Ты убит! — доносится из переулка.
— Нет! Только ранен!
«Война у людей в крови», — вспоминает Стив где-то услышанную фразу.
А из переулка все еще звучит:
— У нас есть еще один боец!
— Это ботаник-то? Он точно откажется.
— Да, откажусь! — совсем уже тоненький голосок. — Не буду убивать.
— Мы понарошку!
— И понарошку тоже!

Если прекратятся войны «понарошку», то, может, и настоящих не станет со временем?

Тощий очкарик ростом едва Стиву до колена, определенно, тот самый «ботаник», вылетает из переулка.
— Тебя обижают, малыш? Помощь нужна?
— Вот еще! Не маленький — сам справлюсь.

В Бруклине подрастает новый ершистый задохлик. Стив смотрит ему вслед и вспоминает: они с Баки открывают дверь дома, которого больше нет. Стив и Баки из давнего прошлого вынулись домой.
На место ложится кусочек паззла.

Похоже, это первый шаг, с которого начинается дорога.
Мотор трейлера радостно фыркает. В путь!


Пенсильвания. Старуха.

Пенсильвания встречает дождем. Он прекращается лишь к моменту, когда на горизонте показывается водная гладь. Озеро Эри.
А у трассы маячит одинокая женская фигура. Старая индианка даже не удивлена, когда Стив распахивает дверцу кабины. Она легко взбирается на пассажирское сидение и заявляет уверенно:
— Нам по пути!
— Пристегнитесь, мэм.
Какое-то время они едут молча, а потом женщина говорит:
— Хороший маршрут! Твой мальчик умница. Построил такой правильный план. У тебя есть все шансы встретить Духа Великих Озер.
Она держит в руках листок, оставленный Баки, и улыбается.
— Ну, не смотри так удивленно. По почерку ведь ясно, что писала не девчонка.
И смеется сама как девчонка.
— Дух Великих Озер, — напоминает Стив.
—Ага, заинтересовался! Он разный. Я не могу тебе сказать, каким ты его увидишь. Но если повезет, и вы встретитесь, ты получишь ответ.
— А мне есть о чем его спросить?
— Тебе-то? Да уж точно! Ты прямо один сплошной вопросительный знак. Про таких как ты говорят: «душа не на месте». Брал бы с друга пример. Он с этим миром уже давно поладил. Причем сам. Дух его как родного встретил. Тебе только и нужно, смотреть на него. Он очень светлый мальчик.
Стив долго молчит. Прежде никто кроме него самого не считал Баки светлым.
— Останови-ка! Пойдем к озеру, — командует старуха.
Водная поверхность слегка дрожит. Стив говорит даже не своей попутчице, а озеру Эри:
— Мне кажется, я все никак не вернусь с войны.
— Он, значит, вернулся?
— Если надо, берет оружие в руки. Но с войной он не повязан.
— Ох! — всплескивает руками старуха. — Да ты погляди на себя. Ведь ты в точности такой же! С таких, как вы двое, беды не начинаются. Разве что недоразумения..
— Возьми-ка! — указывает она куда-то под ноги.
На воде качается белое птичье перо.
— Для моего народа перо — это судьба. Хорошая. Бери и поехали. К закату будем на месте. У нас и переночуешь.
В трейлере Стив пристраивает перо у ветрового стекла. До заката его попутчица дремлет, а открывает глаза, когда впереди показываются крыши домов небольшой индейской деревни.
Стив высаживает индианку, и пока выруливает на ровную площадку на краю деревни, от первого дома к старухе уже несутся дети — две девочки и мальчик.
— Бабушка Джудит!
— Встречайте гостя, дорогие!
Вечером после ужина Стив достает краски, припоминает тех, с кого тоже порой начинаются недоразумения, и подступает к своему «холсту » на колесах.
Алая звезда на фоне металлических пластин — человек, навоевавшийся до предела, вдыхающий мирную жизнь полной грудью. Баки.
Паук каракурт — черная вдова. Наташа. Друг, порой вопреки всему.
Летящая стрела…
Дальше появляются неожиданные соавторы — правнуки Джудит. Джо и Диана. И вскоре трейлер напоминает фургон бродячего цирка. Долговязая зеленая фигура — несомненно, Халк, а висящая в воздухе красно-желтая — Старк. Обе выполнены в стиле «палка-палка-огуречик». Серый дятел — вероятно Сокол, а две козявки — Питер и Скотт. Имеется фигура с молотком и девочка с горящими ладошками. Стив сидит в сторонке и даже не пытается конкурировать с истинными талантами.
— На! — Диана сует ему в руки кисть. — Свой щит сам нарисуй. Это трудно, не то, что людей.
Совсем уже поздно в деревню съезжаются взрослые. На сидениях стареньких авто валяются живописные костюмы, украшенные перьями и бахромой.
— Сегодня был туристический день в этнодеревне по соседству, — объясняет Джудит. — Наши многие там подрабатывают.
— Билл, я выучил! Сегодня честно выучил! — кричит Джо вслед высокому парню с боевой раскраской на лице.
Тот с улыбкой кивает мальчишке.
— Наш учитель! — Поясняет Джо. — Строгий – аж жуть!
— Он, по счастью, даже не представляет, что такое жуть. Пойдем-ка, я тебе кое-что покажу, — Джудит трогает Стива за плечо и направляется в дом.
В доме она ставит перед ним старую фотографию. На ней парни в форме Второй мировой. Теснятся в кадре, смеются, обнимая друг друга.
— Мой муж Джо, правнука назвали в его честь, — Джудит указывает на одного из бойцов. — Он не из нашего племени — навахо. «Говорящие с ветром». Слышал о таких?
Стив слышал. Радисты-шифровальщики из племени навахо. Их секретный шифр так и не был разгадан нацистами. А они всего лишь переговаривались на родном языке.
—Ты сказал про своего друга, что он с войной не повязан. А вот они , — индианка кивает на фотографию, — как раз да. Все как один. Джо всегда твердил, что то время было для него лучшим, что вовек не нашел бы столько друзей, если бы не ушел на войну. И меня бы не встретил. Мы с его сестрой вместе на военном заводе работали. Потом он все ждал, когда будет нужным для чего-то большего, да так и не дождался. Жуть — это когда человек идет по жизни с пустотой в душе, а потом с ней же и уходит.

Стив смотрит на смеющихся солдат на фото и думает, что сам он никогда не считал войну чем-то большим и нужным. И что самого близкого человека дала ему тоже не война.
Кажется, на место ложится еще одна частичка паззла. И Стив понимает вдруг, что если бы, перед тем как направить самолет во льды Арктики, он говорил с Баки, то исход был бы другим.
Крик Баки: «Без тебя не уйду!» — превратился тогда для него в «Без тебя не останусь!» Мысль покинуть кабину даже не возникла.

— Ох, я бы от него и наслушался! — Вслух произносит он.
— От того мальчика, который так криво нарисовал схему на листочке? Ты его слушай, особенно, когда ругается. Он это очень правильно делает.
Уже очень поздно ночью, засыпая в трейлере, Стив думает, что для него и Баки, как и для «Говорящих с ветром», война открыла путь в большой мир. Это верно. Но верно и то, что Баки с его неуемной энергией открыл бы этот путь и без войны.
Весь следующий день под колеса бросаются равнинные дороги штата Огайо. Штат каштанов. Их здесь и впрямь много.
А ближе к вечеру он добирается до Мичигана.

Мичиган. Одиночки.

Хайленд-Парк — городок ничем не примечательный, но при этом странный. Одна главная достопримечательность чего стоит. Заброшенный полицейский участок. И кафе, в котором Стив решает позавтракать, тоже необычное. «Одинокие сердца» — название с претензией на оригинальность. Внутри все столики одноместные, а на первой страничке меню указано, что это место для тех, кто не ищет себе пару, а хочет перекусить в гордом одиночестве. Так и сказано: «У нас не знакомятся!»
Подходит, как нельзя лучше, с учетом того, пару Стив искать не намерен. Несколько столиков занято, и народ за ними самый разношерстный. Девушка лет семнадцати, пожилой грузный мужчина, две женщины средних лет, парнишка-школьник, который, возможно, прогуливает уроки.
Официантка, принимая заказ, уточняет:
—Надеюсь, Вас не смущает правило нашего кафе?
— Ни с кем не знакомиться? Все в порядке. Отличное правило.
Прошло то время, когда Стив ждал своего партнера, потом искал дорогую «пропажу». Теперь вот преследует. Квест «Догнать Баки и настучать ему по макушке за организацию этого самого квеста». Ну, кроме шуток, поездкой Стив почти доволен. Иногда только скребется грусть — путешествие с Баки было бы куда лучше. Оно могло бы вообще стать самым замечательным. Вдвоем они путешествовали только раз. «Тур-поездка в Сибирь. Полет бизнес-классом. Стив, идеально!»
Не хотелось думать о предстоящем и о том, что где-то далеко ведут войну между собой его друзья. Никакие не бывшие. Просто друзья. Хотелось, чтобы конечным пунктом их пути была не Сибирь, а отдаленный уголок Галактики, и сам полет длился бесконечно.
За размышлениями он упускает момент, когда начинает говорить тощая дама за соседним столиком:
— …и давно пора переименовать это заведение! «Безмозглые головы» — очень подойдет. Ходим все сюда, бог знает сколько времени, знаем привычки друг друга едва ли не лучше своих, а все делаем вид, что каждый сам по себе.
— Вот точно! — говорит девушка. — Для меня уже давно быть здесь — все равно, что на семейном обеде.
Она встает и переставляет стул к столику женщины, начавшей разговор:
— Я — Кэтрин!
— Саманта, — улыбается та в ответ.
— Дамы, потеснитесь! — пожилой толстяк притискивает свой стул к крохотному столику.
Официантка, наблюдавшая со стороны, вдруг весело фыркает и бросает Стиву и мальчишке-подростку:
— А ну-ка, джентльмены, помогите!
Втроем они составляют несколько столиков вместе и размещают вокруг них стулья.
— Я — Дик, говорит мальчишка женщине за столиком в углу. — А Вы?
—А я нет! — смеется та в ответ. — Оливия. — И подсаживается к остальным.
— Итак? — Кэтрин вопросительно смотрит на Стива.
— Стив. Только я уже давно сделал перестановку мебели. Просто еду за тем, с кем хочу посидеть за одним столиком.
— Мэри, милая, — обращается Оливия к официантке, — давайте устроим маленькие семейные посиделки для Стива, который не одинок. У вас безумно вкусные булочки и облепиховый чай.
— И сядьте с нами уже, — добавляет пожилой джентльмен.
Чай и булочки действительно изумительные. Время летит незаметно, и завтрак грозит плавно перейти в обед…

— Вы непременно должны заехать сюда вдвоем на обратном пути говорит позднее Саманта. — Нам всем интересно увидеть человека, за которым гонятся на таком живописном транспорте. А вы сможете узнать, кто победил в конкурсе на новое название нашего кафе.
Разворачивая трейлер, Стив видит, как вслед ему дружно машут шесть человек.

В памяти всплывает бесконечная щетина сибирской тайги далеко внизу. Звучит тихое:
— Не знаю, стою ли я этого…
— Мы все этого стоим, Бак.
Еще один кусочек паззла обретает свое законное место.

Индиана. Волки.

Штат Индиана. Дюны, дюны и еще раз дюны. Обрамляют озеро Мичиган, тихо что-то бормочут под порывами ветра. Стив бродит по песку долго-долго, смотрит на озеро, а потом замечает его. Здоровенный волк лежит, вытянувшись на песке. Стив тихо приближается, а зверь даже не шевелится, только смотрит совершенно по-человечески — спокойно и обреченно.
— Что с тобой? — спрашивает Стив, будто волк и правда может ответить.
Зверь чуть шевелит хвостом и закрывает глаза. Не похоже, что отдыхает. И Стив решается. Подходит осторожно, трогает холку. Волк не реагирует
— Можешь встать?
Стив просовывает руки под мохнатое брюхо и пытается поставить волка на лапы. Задние сплошь в крови и , кажется, перебиты. Зверь тихо рычит. Но не злобно, а от боли. Остается поднять его на руки и нести в трейлер. Там он укладывает зверя на бок и идет за водой. Смыв кровь, видит, что раны неопасные, но кости, похоже, сломаны. Волк позволяет наложить плотные повязки, не издает ни звука.
— Полежи, — говорит Стив. — Тебе надо в ветлечебницу. Я постараюсь ехать потише.
Волк, конечно, ничего не отвечает, только закрывает глаза.
Они едут совсем недолго и вскоре добираются до небольшого ранчо. Стив тормозит и идет на поиски хозяев. Хозяин, невысокий жилистый мужчина лет сорока, находится довольно скоро. Он выслушивает Стива без удивления и даже заглядывает в трейлер, с минуту смотрит на волка
— Ветеринар есть поблизости, но, думаю тебе лучше проехать еще с десяток миль на запад, — говорит он. — Там есть «Парк Волка». Что-то вроде резервации для них. Живут на свободе, но под присмотром и, понятное дело, за оградой. У них и ветслужба имеется.
Стив уточняет маршрут и, уже садясь за руль, слышит удивленное:
— Где вы их только берете? Тут до тебя один парень проезжал на мотоцикле, так он волчонка в дюнах подобрал. Они вообще-то здесь не водятся. Разве что Дух Озер посылает. Есть у индейцев сиу такая байка.
Стив снова спрыгивает на землю.
— Что за байка?
— Они говорят, что Дух Озер является тем, у кого в душе разлад. И, вроде даже, после этой встречи человеку спокойней и легче становится. Только обычно люди Духа Озер сторонятся потому, что приходит он в виде волка. Опасный же зверь. Сиу, те с ним как-то ладят. А остальным страшновато. Может, ты Духа и подобрал?
— Как знать! — беспечно отзывается Стив, снова забираясь в кабину.
До «Парка Волка» действительно не больше десяти миль, и уже скоро Стив общается с чернокожим смешливым здоровяком-ветеринаром, который сноровисто и легко проводит все нужные манипуляции со зверем. Рентген показал, что перелом действительно есть, и в клетке волку предстоит провести несколько недель.
—Новенькие к нам прямо вереницей валят, — улыбается ветеринар. — Позавчера один парень в дюнах волчонка у собак отбил. Привез на байке. Вон там он.
Они подходят еще к одной клетке, где сидит печальный волчонок, одетый в защитную попону поверх наложенных швов.
Дети есть дети. Завидев людей, звереныш начинает вилять хвостом и тыкаться носом в решетку.
— Слишком доверчивый, — говорит ветеринар. — Наверное, и жить останется при клинике. Этот чудак, который его привез, велел назвать его Стиви.
— Почему чудак? — Стив чувствует, как в душе разливается тепло.
— Обосновал выбор клички очень забавно. Сказал, что этот малыш храбро отбивался от двух здоровенных псов, поэтому он — Стиви. Как будто это что-то объясняет.
Стив улыбается. Что же тут непонятного? Все ясно.

Тем временем умильное выражение морды позволяет Стиви выклянчить у доктора угощение, и он, довольный собой уже облизывается. Своего не упустит и желаемое получит.
— А я бы назвал его Баки, — говорит Стив.
То ли в знак протеста, то ли в знак согласия, Стиви прудит в углу.
— Пока, Стиви! — говорит Стив.
Но волчонок даже не смотрит на него. Какой смысл в человеке, у которого в кармане нет ничего съедобного? Малыш увлечённо мусолит какую-то игрушку.
У клетки со взрослым волком Стив задерживается:
— Можно к нему зайти?
И, не дожидаясь ответа, наклоняется и забирается внутрь. Волк чуть подается навстречу, и теперь уже совсем легко обнять его. Мокрый нос тычется в шею. Кажется, Дух Озер действительно умеет врачевать души.

Баки сопит ему в шею, вцепившись в плечи мертвой хваткой. Африканское солнце слепит во всю, но жмурится Стив вовсе не от солнца. Просто если закрыть глаза, то можно представить, что они не в Воканде, а в одном из бруклинских задворок. Баки только что помог подняться ему с земли, ощупал на предмет помятости, и они могут теперь стоять так долго-долго. Маленькая битва уже закончилась, а грандиозной никогда не будет, и никто не рассыплется в прах.
Еще одна частица на месте. Паззл почти собран.

Чикаго. Танцы.

Чикаго никак не миновать, если ты движешься вдоль берега. Стиву не хочется расставаться с озером, и потому Мичиган у него всегда в поле зрения, справа. Большой город его не привлекает, а вот парки и пляжи по всему побережью завораживают. Выбрав удобное место для парковки, он бродит то тут, то там. Даже купается, хотя войти в холодную воду кроме него не рискует никто. Краем уха он слышит разговор двух мальчишек:
— Гляди, в воду полез!
— Это еще что! Три дня назад на соседнем пляже тоже один парень купался. А вода была еще холоднее!
— Это тот с протезом? Крутой мужик!
Стив одевается, старательно сохраняя серьезное выражение лица. Баки вздумалось искупнуться в холоднющем озере! Для него-то, считай, что в тропическом.
Он наглядно представляет себе картину: Баки с угрюмым и сосредоточенным видом раздевается и, побросав на песок рюкзак и одежду, шурует в воду.
Вдвоем они несколько раз ходили на пляж. Баки обычно нежился на солнце и не стремился поплавать.
— Где там плавать? — отмахивался он всякий раз, как Стив тащил его в воду. — Там народу как на Манхеттене. В Воканде классно было! Практически вся река твоя!
Для купания Баки подай целый океан. Ну, или озеро, на худой конец.
— А крокодилы? — поддевал Стив.
— Какие крокодилы? — делал наивные глаза Баки.
А вот погреться на солнце он всегда любил, точно компенсировал все то время, которое провел в крио, и теперь аккумулировал недополученное тепло. Загар делал его голубущие глаза невыносимо яркими, только вот нос всегда обгорал и шелушился.

После купания какое-то время Стив дремлет в трейлере. В город его совершенно не тянет. Дух Озер, что ли, не отпускает? Он добирается до Гранд-парка и совершенно случайно слышит, что вот-вот начнутся «Летние танцы». Все желающие могут освоить азы хореографии.
Где танцы и где Стив Роджерс! Но он отыскивает нужное место и успевает к самому началу. Народу собралось много, и Стив решает пока просто посмотреть на происходящее, но только выбирает удобное место, как кто-то трогает его за плечо.
— Вы не могли бы потанцевать со мной? Просто, партнера у меня нет, а так хочется разучить вальс!
Худенькая девушка в футболке с огромным смеющимся смайлом смотрит умоляюще.
— Только учтите, я — самый неумелый танцор на свете. Это не пугает?
— Ничуть! Здесь все только учатся. Я — Мэг.
— Стив.
Танцоры на площадке и впрямь все сплошь начинающие. Ну, по крайней мере, те, кто танцует рядом. Разглядеть дальних невозможно. Они повторяют движения за несколькими парами тренеров. Кто-то лучше, кто-то хуже, но слова одобрения слышат все:
— Дэвид и Сара, отлично!
— Мэг и Стив, все просто супер!
— Джейн и Рик, вы великолепны!
— А у нас тут звездная пара! — раздается с противоположного края площадки, и через минуту участники «Летних танцев» становятся зрителями. Все сморят на танец весьма колоритной пары. Полная, практически шарообразная мулатка в пестром платье и ее партнер в джинсах и серой куртке. Двигаются они так легко, точно танцевали с колыбели. Толстуха кажется легкой как перышко. Парень в потертой куртке — элегантным, как аристократ в, бог знает каком, поколении.
—Джеймс и Тина, сознавайтесь, в каких международных конкурсах вы побеждали! — кричит один из тренеров.
— Не станем терять время, перечисляя бесконечно! — смеется жизнерадостная Тина.
Музыка смолкает. Джеймс Бьюкенен Барнс с хитрющей улыбкой целует даму в щеку и ведет ее к краю площадки.
Теперь надо срочно к нему, но пробиться сквозь разделяющую их толпу можно, разве что с боями.
— Идем! — Мэг берет его за руку. — Я знаю, как к ним пройти. Что? Да ладно! Ты на него так смотрел! Пойдем уже!
Скользнув куда-то в противоположную сторону, она ведет его по аллее, потом через пролом в живой изгороди, и они уже на другом конце площадки.

Стив едва ли не врезается в спину Баки.
— Бак?..
— М-м-м? «Они встретились на танцах!» — ёрничает Баки и обнимает его за плечи.
А Мэг решительно шагает к Тине и выдает на одном дыхании:
—Это было просто потрясающе! Я хочу тоже научиться так танцевать. Ой!..
Кажется, запал ее на этом заканчивается, и девчонка испуганно хлопает ресницами.
— Танцевать? — Тина склоняет голову к плечу. — Нет, милая, я не танцую. Будем учит тебя летать! — и оборачивается к Стиву.
— Бесполезно! — мотает головой Баки. — Что я только не делал! Легче научить слона вышивать.
Снова звучит музыка. Теперь каждый может применить полученные навыки. Танцпол вновь оживает. Мэг под руководством Тины делает определенные успехи, а Баки оборачивается к Стиву:
— Эй?
— Нет. Ни за что!
— Даже просто потоптаться? Да смотри, тут все так делают.
— Нет…
— Ну, тогда — вот.
Баки обхватывает его, обнимает и привычным жестом утыкается в плечо подбородком. Держит не крепко, просто обозначая объятие. А потом начинает чуть заметно покачивать и бормочет в плечо же:
— Плакал мой приз звезды танцпола. Судьба такая — вечно обнимать этого неуклюжего медведя. А что поделаешь? Только отпусти — сразу смоется: то в битву, то в прошлое. Я, кстати, так и не спросил, ты бедняжке Картер в том прошлом все ноги, небось, оттоптал?
— Тебе же не оттоптал. И в этот раз смылся кто-то другой.
— Что, вы так же толклись на месте? Ну что, тоже стиль. А на счет «смылся», Стив, тебя надо было хоть как-то вытащить из дома. Похоже, ты смог себя по частям собрать в этой поездке.
— Угу! Знаешь, мне тут даже судьбу подарили. Говорят, счастливую.
— Джудит? Перышко? Ну, Дух Озер плохого не подарит.
— Дух Озера? Ты что, серьёзно думаешь…
— А как же! Но знаешь, даже если она нам напела в уши, то все равно подарок замечательный.
Похоже, он говорит не о перышке.
— Лучше не придумаешь, — соглашается Стив.

Подарком в тот день становится все: и неспешная прогулка до стоянки, где Баки оставил мотоцикл, и поездка уже на нем в сумерках вдоль пустынных пляжей и парков до места парковки трейлера. Он, кстати, приводит Баки в полный восторг.
— Стив, растешь прямо на глазах! Никогда раньше ты так здорово не рисовал.
— Хотел бы присвоить себе чужую славу, но мои здесь только щит, звезда, стрела и каракурт.
— Что, вот эти клопы и дрозд — не твоя работа?
— Нет. Правнуки Джудит рисовали. И это, вообще-то, Сэм, Скотт и Питер.
— Ну, я это и имел в виду… Чур, завтра я за рулем, — добавляет он, забираясь в трейлер.
— Домой?
— Стив, — взволнованно вскидывается Баки, — ты схему потерял? У нас еще Висконсин по плану.
— Я подумал, раз мы уже вместе…
—Мы всегда вместе. Хрен ты от меня куда денешься! Я вон всю дорогу, пока тебя по маршруту вел, в уме прикидывал, не слишком ли быстро еду… Вот здесь его пристроим. — Это уже про мотоцикл.

Вдвоем они затаскивают двухколесного в трейлер и, наконец, устраиваются на ночлег. Ночью предсказуемо не удается толком поспать, и потому раннее утро наступает для них ближе к полудню. Потом они еще какое-то время препираются, выясняя, у кого более заспанная рожа, и кому точно не стоит садиться за руль. Аргументы Баки особенно убедительны — он просто умудряется загнать Стива в ледяную воду озера. В результате Баки с видом победителя остается готовить машину к поездке, а Стив, кое-как приведя себя в порядок, уходит покупать провизию в дорогу.
— Что там, в Висконсине? — интересуется Стив, когда Чикаго остается далеко позади.
— Вкуснейшие сыры и пиво.
— Одно с другим как-то не монтируется.
— В следующий раз поедем в Россию воблу пробовать, она к пиву очень подходит. А сейчас я по-дружески откажусь от пива в твою пользу, — решает практичный Баки.

Висконсин. Части души.

Но в разных уголках Висконсина никто из них ни от чего не отказывается. Ни от пива, ни от сыра разных сортов, ни от бессонных ночей. Ленивое путешествие по последнему озерному штату становится для Стива таким умиротворяющим, что он даже слегка малодушничает и не вызывается сменить Баки за рулем. Тот, в общем-то, и не против. Делает остановки, когда вздумается, то отсыпается, то тащит на долгие прогулки. И обоих их, как магнит, притягивает озеро. Как-то так выходит, что все стоянки Баки устраивает у берега. Во время одного из привалов они вновь подходят к воде, и Баки вдруг быстрым движением втыкает Стиву в волосы два белых пера, подаренных им индианкой Джудит.
— Скажи, о Белый Вождь, смог ли ты отыскать в своем странствии утерянную часть души? — с дурашливым пафосом спрашивает он.
— От части души и слышу! — отзывается Стив и вспоминает.

У Баки в глазах такая собачья грусть, что хочется спрыгнуть с платформы и сказать:
—Да честно, я вот прямо сейчас и вернусь! Ты не успеешь соскучиться.
Но врать не стоит. Он успеет. И соскучиться, и известись от тоски за считанные минуты.
А Стив, мотаясь по чужим вселенным, едва не наломав дров с возвращением Камней, ни капли не заскучает. Ему будет не до того. Надо досконально продумать план их с Баки побега от новых сражений, военных и спасательных операций. Хотя бы ненадолго. От стойки «спина к спине» с оружием в руках к теплому полусонному захвату сзади и сопению в затылок.
Он все тогда идеально продумал, как и Баки сейчас…
Паззл под названием «Мир Стива Роджерса» собран. Можно отойти в сторонку, полюбоваться произведением искусства.

— А классно ваша коллективная работа смотрится, — говорит Баки, обернувшись к трейлеру.
Да, классно. Все эти люди — тоже частицы паззла, а значит…
— Пора домой, — первым успевает озвучить Баки. — В Милуоки договоримся о перегоне трейлера в Нью-Йорк, и на вокзал.
— Вернемся поездом? Если ты устал за рулем, то я могу…
— Я тоже могу. Есть еще одно важное дело. Не спорь со старшим!

Поезд. Закон штата Висконсин.

Конечно, они выглядят странновато. Никакого багажа, только один рюкзак на двоих. В купе Баки сбрасывает его и сразу тянет Стива на себя. Это совпадает с толчком тронувшегося поезда, от которого они валятся на сидение. И, раз уж Баки так удачно прижат и зафиксирован, Стив целует его с упорством Капитана в бою. Баки сначала не возражает, но потом вдруг, округлив глаза, отстраняется и говорит трагическим шепотом. Ну, надо признать, очень фальшивым трагическим шепотом:
— Стив! Этого делать нельзя! Мы все еще в Висконсине. Здесь законом запрещено целоваться в поезде. Вот да! В этом штате есть такой практически забытый закон.
Стив обалдело трясет головой:
— Закон? И что, его кто-то соблюдает?
—Я уверен, в этом вагоне все, кроме нас. Не смотри как на придурка! Я просто не мог не вовлечь тебя хоть в какой-то криминал. Не банк же нам было грабить! Ну что, продолжим катиться по наклонной?
***
— Знаешь, в чем наша беда? — говорит Стив, после того, как они изрядно понарушали, вероятно, кучу забытых законов США. — Когда мы вместе, некому унести с собой наши глупости.
— Беда? — скептически поднимает бровь Баки.

запись создана: 17.12.2019 в 09:40

@темы: Фик вам!

---

Побочное действие

Название: Побочное действие
Персонажи: Стив Роджерс/Джеймс «Баки» Барнс
Рейтинг: PG-13
Размер:~1700 слов
Жанр: романс, флаф
Предупреждения: пара матерных слов
Краткое содержание: один неудачный эксперимент ГИДРы привел к весьма странному побочному действию.
Примечания: фиксит наивный и косой, как новорожденный зайчонок — для привязки к событиям

Этот разговор состоялся примерно через полгода после того, как Стив вернулся — отдал Сэму щит «поиграть» — снял лицевой протез — получил от Баки в челюсть.
***
Почти весь вечер Баки был тих и задумчив, явно мялся, не решаясь что-то сказать. Наконец собрался с духом:
— Стив, меня очень давно не помещали в крио…
— Баки? — Стив насторожился.
— Я просто хотел спросить, нельзя ли мне подзаморозиться? Хоть на пару деньков. Лучше на неделю.
— Баки! Господи, зачем? — Стив не верил своим ушам. Даже на всякий случай ущипнул себя за руку.
— Да не спишь ты! И я не брежу! — вскипел Баки, в свою очередь щипнув его металлическими пальцами. Ну, хорошо, что за бедро. Синяк остался впечатляющий.
— Бак! — взмолился Стив. — Объясни толком!
— Совсем уж толком не смогу. Просто, понимаешь, в ГИДРе надо мной ставили один опыт. Не слишком удачный. Точнее говоря, совсем неудачный. Результатов — ноль, зато всплыла одна побочка. Если не замораживать слишком долго, она проявляется. Полгода — это уже критично.
— Что за побочка? Это опасно? Больно? Страшно?
— Да нет. Глупо скорее. Стив, ну оно тебе не надо, правда! Можно мне в крио?
Стив поёжился. Даже слово «заморозка» за все это время он старался не произносить, чтоб не ранить Баки. Морозилка и та стала в его речи «нижней камерой холодильника». А тут…
— Баки, если это не мучительно, то, может, мы как-нибудь справимся с этой твоей побочкой? Просто крио…
Стив помнил, как выглядел в Ваканде Баки, вытребовавший себе крио-сон. Улыбался, держался спокойно, а глаза были как у потерявшегося ребенка.
Баки согласился не сразу. Несколько раз отыграл свое «тебе это не надо» и наконец, сдался. А через три дня оно и случилось…
Когда Стив вернулся домой, Баки уже был там и выглядел каким-то странным. Он сидел на подоконнике и смотрел в окно. На нем была бейсболка, кажется, слегка великоватая. Футболка обычная, а вот штаны… Штаны были мешковатые, размера на три больше нужного, плотно затянутые шнурком на животе. Откуда они такие взялись только?
Баки оглянулся, плавно соскользнул с подоконника, бесшумно прошел мимо Стива, мягко теронувшись об него плечом, и направился к двери. В дверном проеме он потянулся, выгибаясь так, что у Стива перехватило дыхание, и зачем-то поскреб обеими руками притолоку, оставляя на ней отметины. После минутного замешательства Стив пошел следом.
Баки обнаружился на кухне. Он сидел на стуле, по-турецки сложив ноги, и пил молоко из пакета. На Стива глянул, но и только.
— Бак, ты в порядке?
— А то! — отзывался Баки. — В полном! Кто-то хотел побочки?
И сдернул с головы бейсболку.
Стив смотрел и не мог насмотреться. Два треугольных кошачьих уха, даже на вид мягких, торчком стояли на макушке Баки.
— Ой, какие! — только и смог прошептать Стив.
Он протянул руку и коснулся подрагивающих ушек. Баки издал странный урчащий звук и толкнулся головой в ладонь Стива.
— Это оно? — уточнил Стив. — И это весь твой кошмар?
— Не весь! — Баки встал и сделал совсем уже странную вещь — развязав шнурок на штанах, спустил их на бедра. Дернувшись, вверх трубой поднялся в меру пушистый кошачий черный хвост.
— Не вздумай трогать! — нервно предупредил Баки. И Стив послушался, но потрогать хотелось очень.

С этого дня в их жизни многое неуловимо изменилось. Появился какой-то привкус необычности. Ну, во-первых, хвост. Он жил своей загадочной жизнью. Баки спал, а хвост шевелился, дергался. Баки садился за стол, хвост моментально обвивал его кольцом. Баки мирно смотрел телевизор в обнимку со Стивом, и вдруг кончик хвоста начинал постукивать его по бедру. Баки делал молниеносное движение и двумя руками хватал вредный хвост. Порой после этого тянул его в рот и с задумчивым видом мусолил пушистый кончик.
В первый же «хвостатый» день Баки собственноручно перешил несколько штанов, сделав прорези для хвоста чуть ниже пояса.
На наличие новой части тела он смотрел совершенно спокойно. На улице его не смущали взгляды и возгласы прохожих. Впрочем, людей тоже не слишком удивлял парень с кошачьим хвостом, который, надвинув на глаза капюшон, легко шагал по нарядному Нью-Йорку. Близилось Рождество, и в городе было полно ряженых. В основном, конечно, Санта Клаусы, но и человек-кот смотрелся в предпраздничной толчее вполне органично.

Стив заметил, что их обычные вечера дома слегка изменились. Повысился «градус домашности», что ли? Баки под боком — это за несколько дней стало такой обязательной составляющей их быта, что, кажется, было всегда.
Баки теперь часто спал днем. В самых немыслимых позах и самых странных местах. На диване. Ну, это нормально. В кресле. Он умудрялся помещаться в кресле целиком, но иногда засыпал, закинув ноги на спинку и свесив с края голову. Просто на коврике у дивана, на подоконнике, по счастью довольно широком. И почти всегда он пихал под бок вещи Стива: футболки, свитера, куртки. Да, и еще подушку. Баки утаскивал ее у Стива прямо из-под головы в процессе засыпания. Свою взамен не предлагал. При виде угнездившегося где угодно Баки Стив чувствовал, как губы сами собой растягиваются в улыбке.

Баки стал более разговорчив. Мягким, каким-то убаюкивающим голосом он порой начинал рассказывать о прошлом или своих мечтах. Стив слушал, перебирал волосы у него на макушке. Однажды он сам осторожно задал вопрос об эксперименте ГИДРы. Очень боялся реакции Баки, но тот лишь потянулся всем телом, плавно перетек из одной удобной позы (левая нога едва ли не за ухом) в другую, еще более удобную («Баки-клубок»), и заговорил:
— Это было что-то вроде сыворотки с добавлением вытяжки гипофиза кота. Хотя, может и не гипофиза. Не хочу даже думать об этом! Она должна была добавить Солдату некоторые полезные качества. Ну, супер слух, сумеречное зрение, дополнительную ловкость. На деле ничего этого не вышло. А потом вскрылись побочки…
Была долгая работа в Латинской Америке. Потом требовалось вернуться к некоторым деталям, и Солдата не обнуляли и не замораживали. И вот однажды началось…

— Стив, они сбежались все! Абсолютно все, кто был тогда на базе. Техники молча охреневали, охрана материлась, какая-то лаборантка восторженно пищала «Кис-кис». Пирс велел принести молока.

Естественно, о заморозке теперь не могло быть и речи. «Коту» отвели удобное помещение. Удобства были рассчитаны на кота и на человека. В первый же день Солдат забил унитаз, спустив туда содержимое лотка и весь кошачий корм. Пока обслуга разбиралась, бегая туда-сюда, выскользнул в коридор. Долго нудил у какой-то двери. А когда после стотысячного «откройте» его впустили в подсобное помещение, гордо развернулся и ушел прочь. Потерся ухом о плечо громилы с автоматом у другой двери и, пока тот молча хватал ртом воздух, вошел туда и «raskurochil k yebeny matery» какой-то ценный аппарат.

— Стив, это был всего лишь рефлекс! Коту нужно точить когти!

— Хорошо хоть углы не метит и яйца себе не вылизывает! — сказал тогда в сердцах Пирс.
Надо ли говорить, что завершение долгосрочной операции пошло коту под хвост, во всех смыслах этого слова.
Солдат держал в напряжении все отделение ГИДРы две недели, а потом проснулся без кошачьих ушек и хвоста. После чего был немедленно отправлен в заморозку. Последней загадкой стал тот факт, что в крио ему кто-то умудрился сунуть плед и фетровую мышку…

У Баки появились новые привычки. Молоком их холодильник был теперь практически забит. Спать Баки устраивался, свернувшись клубком на Стивовой и своей подушках, но чаще всего среди ночи заползал целиком на Стива. Это было тяжеловато, но невероятно уютно. Оказалось, что лучший вариант утреннего пробуждения — это когда тебе щекочет нос мягкое кошачье ухо.
За несколько дней до Рождества они поставили елку, украсили ее. За игрушками ходили вместе. Стив выбирал яркие шары, электрические гирлянды, а Баки пихал в корзину все, что шуршит. В результате серебряным «дождиком» и мишурой можно было плотно обмотать по периметру весь их дом, да еще и в несколько слоев. Они постарались таки пристроить большую часть принесенного на елку. Баки потом долго завороженно смотрел на мерцающие огоньки, ходил вокруг и едва сдерживался от желания дернуть за мишуру.

О праздничном меню договорились легко.
— Только не кошачьи консервы! — заявил Баки, а потом со смехом добавил. — Ну, где ты видел кота, который откажется от индейки? А с меня торт.
С тортом вышло не без проблем. С самого утра, едва закончился завтрак, Баки выгнал Стива из кухни и тут же начал вытаскивать и раскладывать нужные продукты, сверяясь с рецептом. Потом высунул нос в прихожую:
— Для торта есть все. Я приступаю, — отрапортовал он и снова скрылся за дверью.
Стив еще раз просмотрел список покупок и, крикнув: «Я скоро!» — поспешил в магазин. Звонок Баки застал его у полок с приправами.
— Стив, — голос Баки звучал встревоженно. — Купи сливки для крема, просто те, что были, они…
— Испортились? — предположил Стив.
— Да практически сломались, — буркнул Баки. — Так что, если не трудно, купи две коробки.
Стив прозорливо купил четыре. Когда он вернулся, его прямо на пороге встретил Баки с виноватыми глазами и молочными усами над губой. На утешение печального кондитера ушло два часа и две порции сливок. После этого Баки взял себя в руки, и торт удался на славу, впрочем, как и остальные блюда.

В кошачьей ипостаси Баки раздражался от прикосновений к животу и хвосту. Рефлекторно хватал Стива за руку, оставляя черные синяки от металлических пальцев. Но после обмена подарками и шуршания оберточной бумагой Баки так накрепко «завис», глядя на мерцающую елочную гирлянду, что Стив просто не сдержался. И, сгребая его поперек живота, получил цепкий захват двумя руками. Падая вместе с Баки на пол, он ничуть не жалел о содеянном, даже о том, что вместе с ними рухнула и елка, рассыпая осколки игрушек и мокрый песок из контейнера. Все, что сделал Стив, это откатился вместе с Баки, чтобы под бок не попали острые стекла.
— Коты всегда роняют елки, — заявил он, нависая сверху.
— Это ты уронил! — надулся Баки.
В такой ситуации самое правильное — гладить, целовать и чесать за ухом. Стив проделывал все это, чувствуя, как Баки расслабляется, практически растекается под ним. На улице звучала отдаленная музыка, пение, смех. Поваленная елка мигала огоньками. Баки, прижатый к полу, тянулся и млел, как самый счастливый кот на свете. Краем глаза Стив заметил, что за окном начал падать снег. Елка еще разок мигнула и погасла. Баки, что-то невнятно муркнув, компактно свернулся у Стива под боком, успев при этом стянуть на себя с дивана плед.
Рождественская ночь тихо баюкала мир…

Утром Стив проснулся от того, что Баки привычно заполз на него, таща за собой и плед. Стив открыл глаза. Нос ему щекотали растрепанные волосы. Треугольных ушей не наблюдалось. Наблюдались уши обычные человеческие, розовые и теплые со сна. На всякий случай Стив погладил Баки от макушки по шее и спине до самого копчика. Хвост тоже исчез.
«Полгода», — вспомнил Стив.
Две летние недели с «котом» — наверное, это будет ничуть не хуже нынешнего Рождества.

запись создана: 17.12.2019 в 09:47

@темы: Фик вам!

---

Коробка с солдатиками.

Маленький кусочек. Мстительная общага в наличии. Несколько безответственное отношение к снятию триггеров. Я люблю Тони))


— Просто пи… передать словами невозможно, какое безобразие! — на ходу исправился Тони, встретившись взглядом со Стивом.
Стив, впрочем, принял бы и неотредактированный вариант.
Да, вероятно, не стоило смешивать технологии Старка и Шури, шлифовать их научными изысками Беннера и приправлять магией Стрэнжа.
Что-то пошло не так — это мягко сказано. Не так пошло все.
После трудового подвига четырех гениев Баки больше не подчинялся кодовой абракадабре и был от этого просто в восторге. Вскочил со стула с улыбкой до ушей и счастливым возгласом:
— Хрен вам, а не суперубийца!
Но, как выяснилось, код не был убран полностью, а всего лишь распался на фрагменты. В целом он не работал, а вот каждая его часть активировала одну из составляющих Зимнего Солдата, стоило только сделать паузу после какого-либо слова.
— Вместо одного Солдата мы имеем, так сказать, коробку с солдатиками, — выдал Тони.
«Желание» вызывало лишь устный отзыв:
— Я жду приказаний!
Приказания Солдат внимательно выслушивал и только. «Зависал», что-то обдумывал и повторял свою реплику снова.
— Для особо непонятливых, да? — съязвила как-то раз Наташа и потрепала насупленного Баки по макушке.
Пауза после слова «ржавый» активировала киллерские навыки. Правда, в теории. Солдат становился словоохотливым и делился своими знаниями направо и налево. Сначала объяснял, как прикончить человека с помощью вилки. Дело было на кухне, и вилка случайно попалась ему на глаза. Через минуту он уже озвучивал убойную силу табуретки, затем тостера.
— Неиссякаемый источник знаний! — закатил глаза Тони.
— А мы-то все по старинке! — добавил Клинт.
Слово «печь» выталкивало на поверхность знания о стрелковом оружии. Солдату на стол его вывалили целую гору — разумеется, все незаряженное — и он почти любовно поведал окружающим обо всех достоинствах и недостатках каждой смертоносной стрелялки. А при виде советского «тэтэшника» и вовсе умилился, как при встрече с любимой мамой. Когда «морок» спал, а это происходило всегда само по себе минут через двадцать, Баки прихватил пистолет с собой. Все присутствующие сделали вид, что никакого «ТТ» здесь сроду не было.
«Рассвет» вызывал шпионские таланты. На беду прикладные. Старк не был бы Старком, если бы не отсмотрел все до конца. За двадцать минут Солдат умудрился отключить все охранные навороты в лаборатории и даже на всякий случай обесточил здание. Тони при этом ходил за ним по пятам и только что не конспектировал.
Хуже всего дело обстояло со словом «семнадцать». В этом случае Солдат уходил от погони и скрывался.
— И без всякой вам магии! — восхитился Стрэнж, когда за те же двадцать минут Солдат удрал и затаился в трех кварталах от места старта.
«Возвращение на родину» тоже стало испытанием для супернервов. Если пауза делалась после этих слов, Солдата прорывало на русскую речь. Очень эмоционально, без остановки он мёл что-то по-русски. Да, всё те же двадцать минут.
— Извини за грубость, Джеймс, но я от тебя просто фигею! — подвела итог Наташа, когда бедный говорун иссяк.
— А можно перевод вот этого? — старательно озвучила какую-то замысловатую комбинацию Ванда.
— Ой, нет-нет, не надо! — тут же добавила она под грозным взглядом Баки.
«Добросердечный» — это миссия прикрытия. Солдат прикрывал всегда Стива. От всего. Мягко оттеснял от окна, заступал дорогу тем, кто делал хотя бы шаг навстречу, первым входил в любое помещение и оставался там со Стивом. А по истечении двадцати минут пулей вылетал прочь, едва не сшибая его с ног.
«Грузовой вагон» он и есть грузовой вагон. Солдат после этих слов экипировался в какое-то дальнее путешествие, прихватывая все, что считал нужным, или все, что просто плохо лежит.
Разбирая потом рюкзак, смущенный Баки вытаскивал из него вперемешку продукты, теплые носки, любимый «ТТ», нож, кусачки, отвертку, блокнот и карандаш, телефон, монеты, моток шпагата, Стивов свитер...
«Девять» — это огневая подготовка. Где находится тир, Солдат знал и почти бегом направлялся туда, а потом самозабвенно палил по мишеням разной степени сложности. Судя по всему, стрельба нравилась и самому Баки. Придя в себя, он всегда дотошно изучал простреленные мишени и не спешил покидать тир.
***
«Один» — самая странная часть триггера. Солдат замирает и ждет. Приказа? Наказания? Нападения? И это тот случай, когда Стив не может просто дать истечь минутам. Он подходит к Солдату и видит, что тот напрягается еще сильнее. Стив берет его за руку — живую, совершенно безвольно висящую вдоль тела, переплетает свои пальцы с холодными пальцами Солдата. Потом подносит руку к губам, дышит, согревает. Солдат тянет его на себя, прижимается покрепче и не шевелится. Идут минуты. Вряд ли их проходит именно двадцать, но Баки осторожно отодвигается и говорит очень уверенно:
— А вот и нет! Не один!
— Двое, — соглашается Стив.
— Барнс, Кэп ошибается. Если он про дураков, то нас тут вообще до хрена! — бросает через плечо Тони аккуратно, но настойчиво выталкивая за дверь всех, кто до сих пор толпился поблизости.

@темы: Фик вам!

---

Прямые параллельные.

Никогда не считала, что Баки и Солдат - это две самостоятельные личности в одном теле, и не представляла, что если оно так, какой из этой ситуации может быть выход. Как по мне, так никакого. Из этих весьма невеселых мыслей возник данный кусочек

Краткое содержание: Солдат и Баки - два самостоятельных характера. И схождение в одной точке для них только-только начинается. Я считаю, что здесь возможен только открытый финал(

Баки любит поспать утром подольше. Поэтому Стив встает и собирается на пробежку очень тихо. Баки слышит его сквозь сон, но только зарывается поглубже в одеяло.
Солдат встает рано. Едва Стив тихонько прикрывает за собой дверь, покою ленивого Баки приходит конец. Солдат заправляет постель по-военному быстро и аккуратно — ни складочки, ни морщинки.

Поесть в этом доме любят все, но завтрак готовит исключительно Баки. Просто ни Стив, ни Солдат не умеют этого делать. Стив скорее закажет готовую еду, Солдат с ним полностью солидарен.
Зато чистота и порядок в доме дело рук Солдата. Стив всегда благодарит за это Баки. Солдат отмалчивается. Он понимает, что дай только волю этим двоим жить по своим правилам, вещи будут лежать по всему дому в произвольном порядке.

Баки любит целоваться со Стивом. Ну, любит и любит! Зато, когда Стив зарывается пальцами ему в волосы — это уже персональный кайф Солдата.

Баки любит музыку, Солдат — тишину. Поэтому их дом то полон звуков, то молчалив.

Баки любит распахнутые окна. Солдата они нервируют.

Баки нравятся псы. Любые. Флегматичные сенбернары, заполошные лайки, клоуны-пудели, безбашенные дворняги. И даже те мелкие ошибки природы на тонких ножках, которые истерично орут с перепугу на все, что движется.
— Стив, может, возьмем щенка? — однажды говорит он.

Солдат испытывает перед собаками чувство вины. Ему приходилось их убивать. Караульных овчарок, которые не умеют отступать и готовы умереть, но не пустить чужака на охраняемый объект. Московскую сторожевую с человеческим взглядом, вставшую на защиту своего слишком неподкупного хозяина — гениального ученого-ядерщика. Будь он менее неподкупен, остался бы жив. И собака тоже.

Баки не понимает кошек. Беспринципные пройдохи, вечно себе на уме.
Солдату кошки нравятся. Готовность мгновенно выпустить когти, при необходимости удрать, затаиться. Он и сам такой.
— Давай кота заведем?

Сойтись на чем-то одном не удается и из зоомагазина они возвращаются с попугаем. Общительным, шумным, алым, как советский флаг. Попугай немедленно признает их своей стаей, но произносит только то, чему учит его Солдат. Он назван Тони, исключительно чтобы позлить Старка. Но тот лишь расплывается в улыбке и начинает регулярно таскать тезке орешки. Попугай, с подачи Солдата, выучился кричать: «Я — железный человек!» и еще пару сложносочиненных, труднопереводимых фраз на русском.
Сначала этот словесный изыск смогла оценить только Наташа, потом она поделилась переводом с остальными.
— Зачем я это узнал? — озвучил общее мнение Клинт.

Баки не слишком нравится Наташа. Она верный друг и отличный боец, но Баки убежден, девушке следует быть милой. Наташу милой не назовешь. Девушка-агент — это что-то вроде ручного скорпиона. Не бывает. Вот Картер была тоже… Впрочем, это немного иное.
Солдату Наташа нравится. Они как две стороны монеты. Не очень похожи, но явно часть чего-то одного. Солдату нравится вспоминать ее по крупицам. Их таких уже двое. Это делает мир стабильнее и вселяет уверенность.

Баки нравится Старк. Его гениальность, пижонство, стремление защитить и сохранить свою странную «семейку». Его умение изящно нахамить и способность быть на передовой.
Солдат подумывает, не убить ли Старка. Он теперь неплохо знает, где можно пробить брешь в его защите. Ну, а раз так, то он понимает и в какой момент боя надо незаметно подстраховать это летучее нечто.

Баки симпатичен паучок Питер. Пацан, готовый встать на защиту мира — это он проходил со Стивом.
Солдат сожалеет, что не удалось накостылять этому герою в аэропорту. Чтоб впредь сидел дома, учил уроки и не лез, куда ни попадя.

Клинт нравится им обоим своей немногословностью, тем, что сделал себя сам таким, как есть.
Ванда — вторая точка соприкосновения. Как младшая сестренка.

Баки любит бродить в толпе. Ему нравятся люди. Разные. В каждом есть что-то уникальное и что-то хорошее. На многолюдных улицах он чувствует себя как рыба в воде.
Солдата возмущают эти безмозглые создания, скопившиеся в одном месте и даже не озаботившиеся хоть какой-то минимальной защитой. Он мысленно отсматривает, где было бы удобно устроить снайперское «гнездо», чтобы была возможность защитить это баранье стадо.

Баки нравятся дети. Он понимает их лепет порой лучше, чем их мамаши и няньки. Несколько раз он даже объяснял, встревоженным мамам, почему дитя куксится и капризничает.

Солдат не понимает детей от слова «абсолютно». Поэтому впадает в ступор, когда какой-то карапуз с разгона врезается ему в ноги и начинает оживленно говорить на незнакомом Солдату языке. Понятно лишь то, что малыш стал счастливым обладателем отличного синего автомобильчика, и что это сокровище купила ему мама, и что мама у него самая лучшая. Солдат садится на корточки и минут пятнадцать обсуждает все потрясающие свойства пластмассовой игрушки. Основные из них «вжу-у-у-у» и «би-би-би».

Баки любит Стива. Всей душой, всем своим естеством. Любит и любил всегда.
Солдату начинает нравиться Капитан. Его он готов считать напарником, командиром. Да кем угодно! Это длится до тех пор, пока он не понимает, что никакого отдельно взятого Капитана нет. Есть Стив Роджерс, которого любит Баки.
С этого момента, кажется, и Солдат тоже.

По крайней мере, когда измотанный до состояния прострации Стив вваливается в спальню и падает на кровать, не раздеваясь, прямо поверх покрывала, именно Солдат стаскивает с него обувь и приносит из шкафа запасное одеяло. Ложится рядом и накрывает их обоих.
Баки обнимает Стива. Солдат фиксирует его как можно надежнее. Баки целует Стива в висок, Солдат пользуется этим, чтобы отметить, что жара нет.

Стив во сне поворачивает голову и трется носом о щеку Солдата. Конечно, именно Солдата! Баки Стив касается по-другому. Баки улыбается, Солдат слегка разжимает захват, чтобы Стив мог хотя бы пошевелиться во сне. Он думает о том, что завтра надо прямо с утра побриться. Ведь если Стив захочет снова потереться носом о его щеку, то может наколоться.

А потом все они спят.

@темы: Фик вам!

---

Йода

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Буду))

---

Зверухи)))

---

Девчонки))

---

Война уходит тихими шагами -7

Баки учится жить без Стива. Вернее, пытается сделать вид, что живет, и еще слегка присматривает за Наташей. Он чувствует себя тренером, страхующим гимнастку на головокружительном трюке. А Наташка растеряна. Впервые Баки видит на ее лице такое несчастное выражение.

Простенькая легенда о секретной миссии Черной Вдовы после победы над Таносом сработала идеально. По этой легенде Романова полгода числилась погибшей и вела разведывательную деятельность. Хуже другое — она никак не принимает жертву Стива и до сих пор не сорвалась на Вомир лишь потому, что по исследованиям Стрэнжа, Камня Души все еще нет на месте.

Вот, кстати, ни он, ни Старк не выглядят удрученными. Они целиком погружены в какие-то расчеты.

Баки входит в квартиру Стива, которая для него теперь уж точно никогда не станет домом, перешагивает через цумок, затеявших игру в футбол, и опускается на пол у стены. Из горла рвется вой. Баки зажимает рот ладонью, стараясь затолкнуть его обратно в легкие. Получается. Он в этом поднаторел за последнее время. С того дня, как вернулся с Наташей.

В тот самый день он громил лабораторию Старка. На нем висли, стараясь удержать просто так, руками, все, кто был рядом. Стрэнж, Бэннер, Скотт Лэнг, паучишка этот бестолковый. Сэм конечно, куда ж без него! Клинт один не двигался с места, стоял в стороне, смотрел, точно в храме знамение видел, оживал, восставал из мертвых что ли. А Старк голографический сказал лишь:
— Барнс, ты…
И замолк, не договорил. А остановила его Ванда. Шагнула навстречу обезумевшему клубку из пяти здоровых мужиков и одного цепкого пацана, толкнула их ладошками и обняла его, ткнувшись лбом куда-то в солнечное сплетение. Она вот тоже была из тех, к кому не вернулся самый нужный.
Сколько они так простояли — неважно. Но с этого момента пошел отсчет небытия бывшего сержанта Барнса…

А может быть с момента разговора со Стивом накануне их самой большой в жизни глупости.
— Бак, ты совершенно прав, тебе многого не сказали. Есть вещи, которые тебе сейчас знать нельзя. Стрэнж прокрутил все варианты, и этот —единственно возможный. И твое неведение, в том числе, делает его возможным. Получи ты еще несколько фактов, и они сыграют против нас. Наташа ведь стоит временных душевных метаний? Хоть и долгих… Не молчи! Ты мне веришь?
— Нет.

Не верил он Стиву ни на грош. Первый раз в жизни не верил. Сколько раз шел в пекло за пацаном из Бруклина и верил безоговорочно, но не в этот раз. Занудная Стивова мантра: «Всё будет хорошо», — только подогревала это недоверие. И сам он в ответ решил как можно больше «карт» припрятать в рукаве, и к пропасти рванул в надежде на эффект неожиданности. Только гении эти поганые и такой его поступок предвидели и просчитали. Без тех нескольких фактов он оказался безоружным. Он не удивился бы, если бы сейчас узнал, что Стэнж проговаривал не раз со Стивом даже тактику их боя. Буквально пошагово, удар за ударом.

Баки встает с пола и присоединяется к мелким футболистам, гоняющим по полу Камень души.
И лишь пнув его пару раз, осознает, ЧТО сегодня катают вместо теннисного мячика неугомонные цумки. Камень, который Стив вернул на Вомир, который потом, пройдя через время, он отдал Клинту. Камень, за который Стив отдал свою жизнь взамен на Наташину, вернулся. И почему-то именно сюда. Баки наклоняется и отбирает у протестующих цумов игрушку. Держит на ладони, смотрит, борясь с желанием раздавить его, швырнуть в окно… Да хоть как-то избавиться!

Это иррациональное . Рационально другое — сообщить об этом Старку, Беннэру, Стрэнжу. Да хоть той же Наташе… Он набирает номер, по которому никто не ответит, и через пару гудков слышит:
— Бак, лифт давно не работает?
— Лифт? — тупо переспрашивает Баки.
— Лифт, лифт! Думаешь легко старому человеку пешком подниматься по лестнице?
— Стив, — тихо говорит Баки. — Стив, Стив, Стив…
Он стоит и пялится на дверь. У ног щекотно суетятся цумки. Стив входит, загребает его в объятья и спрашивает встревоженно, точно их драка была вот только что:
— Больно?
— Очень, — честно сознается Баки.
Это «больно» про всё: про все их расставания, про всё недосказанное, про всё непрожитое.

Стив осторожно трогает его руку.
— Все давно срослось, — говорит Баки и отстраняется. — Наташка. Ей надо знать.
Через несколько минут они впервые в жизни видят, как ревет Романова. И как маленькая Нат тянется с ее плеча, чтобы лапкой стереть слезы. Наташа снимает ее, сажает на стол, быстро трет кулаками глаза.
— Я все, — говори она.
Самообладание возвращается к ней очень быстро, и усевшись на диван она требовательно смотрит на Стива:
— Ну, рассказывай, авантюрист!
Баки подходит к Стиву сзади и молча берет левой рукой за горло.
Стив смеется:
— Как невежливо, молодые люди! Можно, я хотя бы присяду?

@темы: Фик вам!

---

Какой, к черту, Баки?

Два моих самых любимых арта на эту тему.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра